Введение в мифологию - Александра Леонидовна Баркова

любой хорошей книге по мифологии вы можете прочесть, что в мифологическом мышлении отсутствуют абстрактные понятия. Они заменяются конкретными представлениями. Этот пример мы как раз сейчас разбираем. Иными словами, «источник знаний» может быть в буквальном смысле слова – «родник», а может быть в переносном смысле, как эта самая змея или рыба, которую надо съесть. Заметьте, всё это несет символику Нижнего мира, мира вод: родник, рыба, змея. В любом случае «источник знаний» вполне физический. Что же у женщины? Для женщины воплощение ее магической силы, колдовской силы, воплощение ее мудрости – это ее волосы. Отсюда многочисленные запреты, связанные с женскими волосами. Женщина, кроме самых особых случаев (когда она должна заниматься некоей магической практикой), ни в коем случае не может показать свои волосы. То есть она не может опростоволоситься в буквальном смысле, показать непокрытые волосы. У большинства народов есть очень четкое представление, что женщина получает свою максимальную магическую силу конечно же не в девичестве, и даже не после свадьбы, а после рождения первого ребенка. Она сполна становится ведьмой в хорошем смысле слова. В плохом, при необходимости, тоже. Заметьте, что с источника знаний как родника, то есть водной стихии, мы перешли к женским волосам, к представлениям о том, что женщина ни в коем случае не должна показывать свои волосы никому. И заметьте, что если посмотреть на головные уборы, на прически самых разных народов, то мы видим очень четкую картину: после замужества женщине или в обязательном порядке покрывают волосы, или их стригут и все равно покрывают. Эта сила, воплощенная в женских волосах, всячески сдерживается и в прямом смысле слова скручивается, закручивается в пучок. Далее. Что общего между родником и женскими волосами? В русском языке есть прекрасное слово «волна», которое и сейчас вполне применимо к волосам, к волнистым волосам, а в народных диалектах словом «волна» может обозначаться просто «шерсть». Так на мифологическом плане женские волосы и родник оказываются просто тождественны. Перед нами разные формы воплощения вот этой самой мудрости, целостной магической мудрости. Мудрости, которую если мужчина получил, то это такое исключительное событие, что о нем надо составлять отдельную легенду. Но любой бабе эта мудрость присуща по ее женской природе.

Раз уж зашла речь о Нижнем мире, с которым эта мудрость связана (кстати, еще поэтому она и мыслится опасной), то здесь же нельзя не упомянуть тесно связанный с этим еще один образ – образ мира до бытия, мира до сотворения. Итак, что было, когда ничего не было? Мы можем взять начало «Книги бытия». Когда у нас говорится о тьме над бездною и духе Божьем, который носился над водами. И далее творение мира начинается с того, что Бог говорит: «Да будет свет». Мы можем взять любые другие источники. И сейчас я не буду тратить время на большой список примеров. Но картина достаточно устойчива. Чтобы проще запомнить, скажем, что, когда ничего не было, было темно, холодно и мокро. Очень много мифологий начинают сотворение мира с появления света, причем заметьте, что свет этот никак не связан с солнцем, солнце возникает позже. А это изначальный свет, примеры которого мы потом увидим многократно. Если вначале было темно, то сотворение мира – это появление света. Если вначале было холодно, то, соответственно, сотворение мира – это появление тепла. В чистом виде это редкий миф, очень редкий миф. Я знаю только одну его реализацию – это Индия. Когда действительно все начинается с того, что возникает космический жар, из которого потом много что появляется. И наконец, если вначале было мокро, это бесконечные, беспредельные воды, и тогда сотворение мира – это появление суши. Это очень распространенный миф, очень много где он встречается. Последнее, что с этим связано и что я хочу заметить, – что представление о Нижнем мире как о беспредельных темных водах достаточно устойчиво и будет нам в дальнейшем встречаться очень и очень часто.

Эволюция мифологического мышления

Как я уже говорила, сам по себе термин «мифологическое мышление», устоявшийся в науке, в принципе неверный, поскольку это все-таки не мышление, а мировосприятие. И этим обусловлены некоторые сложности с описанием. Сейчас я объясню, в чем дело. Собственно говоря, изучение мифологии у нас идет с начала XX века, я имею в виду труды, которые читаются и сегодня, – это Александр Николаевич Веселовский, крупнейший филолог конца XIX – начала XX века. Позже были работы нашего выдающегося философа Алексея Федоровича Лосева. Но для них, скажем так, мифологическое мышление было не более чем объектом, изучение которого велось с позиций, мягко говоря, снисходительных. Некоторые важные моменты они упускали.

По Веселовскому, архаичный тип мышления (самый ранний) – это мышление синкретическое, то есть целостное. Лосев называет этот тип мышления инкорпорированным, то есть тоже целостным (они использовали разные иностранные корни). В своей книге «Знак. Символ. Миф» Лосев пишет, что для носителя инкорпорированного мышления мир – это какое-то немыслимое, бушующее море чудес, где всё построено на неизвестно каком превращении неизвестно каких вещей, где нет твердых ориентиров или хотя бы четких контуров. Я уже приводила примеры из советской мифологии, когда мальчик не отличается от девочки и они оба – от кусочка красного шелка или костра. Но Лосев, разумеется, в силу того, что в советское время этого нельзя было делать (за это можно было поплатиться жизнью), не рассматривал советскую мифологию как основанную на инкорпорированном мышлении. Но мы-то можем! И вот мы видим, что и ориентиры, и четкие контуры здесь вполне есть. Просто они непонятны тому, кто находится вне этой культуры (например, современный школьник не поймет, почему в качестве символа советской пионерии абсурдно использовать серп и молот или красный флаг; для него это «бушующее море чудес»). И поэтому мне представляется гораздо более продуктивным исследование этого типа мышления, которое сделал выдающийся французский ученый Люсьен Леви-Брюль в своей книге «Первобытное мышление». Он называет этот тип мышления пралогическим. Заметьте, уже ни о какой логичности речи не идет. И он очень подробно его рассматривает на примере традиционных племен и выводит основной закон этого мышления – закон эмоционального сопричастия. То есть если какие-то два явления, объекта, предмета или две личности вызывают одинаковые эмоции, то они в этих рамках оказываются друг другу тождественны. Заметьте, что так может отождествляться что угодно в рамках вот этого самого круга эмоций.

Не могу не привести пример, связанный с толкинистской культурой, когда толкинисты говорят тебе, что они эльфы. Причем если раньше они об этом говорили, то после переписи