Украина. Геополитический миф - Андрей Андреевич Медведев

К числу в высшей степени вредных для России последствий приложения полицейского начала к малорусскому языку, нужно еще отнести отделение и отчуждение этого языка от русского литературного. Малорусский язык, в той форме, как он стал развиваться в России (проза Квитки, поэзия Шевченка), стоит близко к русскому; как киевская, так в особенности харьковская обстановка была чрезвычайно благоприятна для братского единения двух языков. Изгнанная в Галицию украинская литература неизбежно усвоила себе такие элементы сравнительно далеких галицко- и угорско-русских наречий и подверглась таким немецким и польским влияниям, которые внесли много новых слов, новых понятий, новых литературных оборотов и приемов, чуждых русской литературной речи.

При этом довольно странно, что академик Корш свою подпись под документом поставил, ведь он придерживался довольно взвешенной позиции, трезво смотрел на малороссийский языковой сепаратизм.

Что из себя представляет малорусская речь: язык или наречие? На это отвечают различно даже сами малорусские ученые-языковеды. Так, Пав. Игн. Житецкий в заглавии своих книг называет речь малороссов наречием, другие, наоборот, языком. Галицкий украинофил Огоновский употребляет выражение «ruthenische Sprache» и тем стремится подчеркнуть, что малорусская речь есть отдельный язык. Тут сказалась польская и немецкая политика, так как немцам и полякам выгодно было внушать малороссам мысль, что последние будто бы не являются русскими. Известна теория Духинского о не славянском (а урало-алтайском) происхождении русских.

Видимо, свою роль сыграла все та же самая позиция: что против самодержавия плохо, то достойно поддержки. Стоит заметить, что, конечно, у записки была роль исключительно политически-пропагандистская. Такое фрондерство с властью. Потому что малороссийская литература и театр вполне спокойно себе существовали. О чем был осведомлен и, например, академик Шахматов. Еще в мае 1901 года Шахматов писал профессору Харьковского университета и члену Императорской академии наук Дмитрию Овсянико-Куликовскому:

Порадовался я не только потому, что разделяю точку зрения, требующую для малорусского языка гражданской (разумеется, не политической) равноправности с языком великорусским, но и потому, что правильное разрешение вопроса о введении малорусского языка в начальной школе облегчит в значительной степени труд учащих в местностях малорусских; теперь, при обучении грамоте, приходится сразу переходить на чуждое детям наречие, и вследствие этого в школе затрачивается совершенно непроизводительно много труда и времени. Признаюсь Вам, я не сочувствую тому искусственному развитию, которое отчасти стала принимать в последнее время малорусская литература (имею в виду хотя бы совершенно ненужные переводы русских писателей на украинское наречие). Но искусственность эта вполне законна и понятна там, где к языку применены меры стеснения. Уничтожение подобных вредных для естественного развития народного мер составляет искреннее желание тех, кто сознательно любит свое отечество: трудно сомневаться, что только тогда оба народа сольются в братскую семью и употребят свои духовные силы на общее дело, как это бывало в разные моменты нашей истории, в то, впрочем, время, когда нам не были еще привиты полицейско-административные взгляды на духовные проявления жизни народа. Уничтожение этих искусственных мер исцелит нас и от общественных недугов, к которым нельзя не отнести квасной патриотизм великорусса и украинофильство малорусса. Всякий почин в великом деле сближения обеих русских народностей должен быть приветствован как высоко патриотическое дело. По указанным Вами соображениям, я признаю введение малорусского языка в число предметов обучения в местностях малорусских шагом к такому сближению.

Другое дело, что популярностью литература на малороссийском языке не пользовалась, равно как и пресса. А министр народного просвещения Владимир Глазов в отдельном документе отметил, что записка вышла у академиков неубедительная и опыт Галиции в подъеме образованности крестьян и низших слоев считать положительным трудно, а для России он — так просто опасен.

Мы видим, что в Галиции этот подъём проявился на развалинах русской церкви, русской школы и русской народности с пользой только для ультрамонтанства, социал-демократии и атеизма. Не грозит ли и нам то же самое, хотя и в иной, быть может, форме? Нелишне при этом отметить, что крестьяне немецкие, французские и английские, насколько известно, развиваются путём школы и популярной литературы на языках общих — немецком, французском, английском, а не на диалектах Швабии, Прованса, Уэльса…

…малороссийский язык как язык народа вполне удовлетворяет его несложные потребности; он превосходен в поэзии, воспевающей природу и общечеловеческие чувства, но он вовсе не пригоден, точнее говоря — беден для современного образованного общества.

Однако Глазов предложил отменить Эмский указ, и это было сделано. Эта спорная записка, позиция академических ученых, долго обсуждалась в обществе. И спустя несколько лет политические последствия этих решений стали куда более очевидными. В 1914 году в газете «Свет» в Петербурге была напечатана статья под заглавием «Покровители мазепинства», в которой, между прочим, говорится следующее:

Всеми, вспоминающими нашу смуту 1905 и 1906 годов, должно быть, забыто, что тогда при нашей Академии наук была образована особая комиссия для отмены ограничений и стеснений малорусского печатного слова в России. В комиссию эту была подана докладная записка, составленная в духе прежних «культурных украинофилов», группировавшихся в 70-х годах в Киеве в закрытом затем Кирилло-Мефодиевском обществе. Новейший исследователь «украинства» С.Н. Щеголев устанавливает, что именно с этой записки начинается новая эра украинства России. Начать с того, что после этой записки обязательное правописание, употреблявшееся с 1876 года в малорусской литературе, прозванное весьма знаменательно «романовским», было заменено фонетическим правописанием, так называемой «кулишовкой» (Кулиш — малорусский писатель-украинофил), признанной официально в австро-галицких школах, где оно насильственно в 1893 году было введено вместо исторического русского правописания. Торжество австрийской казенной фонетики в Австрии явилось первым шагом для дальнейших завоеваний. Академия наук издала в 1906 году «Карту Угорской Руси» не историческим русским правописанием, а этой австрийской фонетикой. Так же был в 1907 году издан и малорусский перевод Евангелия, одобренный Святейшим Синодом… Австрийская казенная фонетика… выдумана австрийскими политиками для полного разделения обоих наречий единого русского языка… Литературное украинство быстро выродилось в политическое мазепинство.

Но никакая активность либералов и революционеров, никакое финансирование украинского движения в Малороссии австрийскими властями не принесли бы столь трагических результатов, если бы не действия властей Российской империи. Точнее, бездействие. И не только по отношению к русским в Галиции. Беда была в том, что на государственном уровне никакая серьезная борьба с малороссийским сепаратизмом, с украинством, мазепинством (не в названии дело, конечно) не велась. Высшие сановники империи снисходительно поглядывали на все это движение: дескать, что нам сделают какие-то интеллигенты, подумаешь, проблема. У империи полки стоят от Гиндкуша до Владивостока. Не велась никакая идеологическая работа