Древнее сокровище - Зинаида Порох

— Вмастился-то, ясно — как! Ведьмы оне всё и везде всунут! — возмущённо проговорил домовой. — Скажи, как он меня вовсе не задавил! — отмахнулся домовой. — Ужо я его толкал, толкал! А он — ни с места! Боле я на Мальн-дивы — ни ногой! — заявил он. — Хучь море токмо краем глаза и видал! А пальмов — ни единой! Ить Чипа — как увидит, што выжил, меня тама со свету сживёт! Аль на завтрак сожрёт! — изрёк он.

— Не ест Чипа домовых! Ни на завтрак, ни на обед! Пошутила она! — сказала Арония. — Думаю, если б ты не испугался, то легко бы с этим «кокосьем» справился!

— В гробе я видал таки шутки! — обиделся домовой. — Так ей и передай!

— Да зачем мне туда! — отмахнулась та.

— То-то я намучился! Я ж за тебя переживал! Помочь хотел, да немог! — признался домовой. — Смугляк-то шибко силён оказался! Знл я ить, што он тебя скрутил!

— А чем бы ты помог?

— Я б мог хучь чалму с его сшибить!

— Чалму? — удивилась девушка. — Зачем?

Домовой всплеснул руками:

— От така ты ведь… ведающая! Уся его сила крылася в чёрном смарагде, коим чалма его сколота!

— С чего ты взял?

— Это он с чего его взял — страшно подумать! — отмахнулся то — Ему ж и ворожить не надо было — смарагд усё за него робыл. В ём чья-то двревня силища сокрыта. Ить и не помер тот колдун, и не жив, — покачал он косматой головой. — Всё в смарагде! Думал — возвернётся, а не успел, — бормотал он.

— Что за сказки ты говоришь? Смарагд? На чалме? Я того не почуяла!

— Мала ты ишо, шоб такое чуять! Ратобор — и тот, не знат! Людям то не видно! Старинушка с Ихой знали, да не ихо дело — вмешиваться в людсики разборки — из-за меня пришли. Енто за тот чёрный смарагд фриканские колдуны Смугляка известить вовсе хотели, да не осилили. Он жи при ём был. Токмо зря полегли, — бормотал домовой, будто в трансе. — А ён в могилу от них спрятался — того колдуна могила-то. Они того и не помыслили, так ить и защита на ней. Ион опосля с неё еле выполз. Досталося ему. А всё из-за того, што воровать — не след! Ой, да ну их, ентих африканцев! — очумался он, оглядевшись. — То их дела!

— А Чипа могла б с ним справиться? — заинтересовалась Арония. — Со Смугляком и его смарагдом?

— Ты мне про енту ведьму не сказывай! — прикрикнул на неё домовой и почесал бока. — Нехай оне сами разбираются! Да и зачем ей-то Смугляк? У кажного своя телиторья. Ежели придёт оттяпывать, вот тогда…, задумался он. И повторил: Ну, их, фриканцев ентих! Больно шутливы!

— Как это — ну, их? Наверное, этот африканец Смугляк древний клад в Африку утащил? Или, всё же, Ратобор его забрал? На экспертизу? Куда-то же он делся?

— Какую ще спертизу? Каку Африку? Так ить ясно — куды делся! — удивился домовой. — Калина сызнова к себе под землю забрал. И место сменил — штоб уж никто сызнова не добрался. Чи ты не чуешь?

— Под землю? Калина? Я на него и не подумала! — удивилась девушка. И пожала плечами: — Забрал, да и забрал. Не жалко! Пусть этот клад хоть совсем сгинет под землёй! Сколько из-за него уже горя было, да разных беззаконий и неприятностей! Бабулю выкрали, меня за разбойника замуж чуть не выдали, наглых оборотней освободили, из Калины Хранителя сделали, лесовика Иху и Старинушку — и тех, побеспокоили. Ты вот — и то, на Мальдивы из-за него подался, с насиженного места сорвался, чуть заколдованным кокосом не придавило! — домовой старательно закивал. — Правда, Михалап — ну, его, этот клад! — вздохнула она. — Жаль только Калину! Если он с этим кладом опять застрянет тут! Ведь собирался уйти отсюда, да вот — не вышло. Опять клад виноват! Пусть этот клад вовсе сгинет — не пожалею!

Домовой аж подпрыгнул.

— Как ето — сгинет, Аронеюшка?

Видала скоко в ём смарагдов многоценных? Скоко золотых зделиев? Дних анпираторских коронов — штук пять! И усё то добро — смарагды и древнюще золото — в землю? — возмутился он. — Енту красоту ремесленники сотворили! Трудов скоко положили! Литьё, гранение, чекань, эмаль! Мать честна! И в земле-то таких каменьев — штук несколько усего лежит! Нехай ить люди смотрют на энти чудеса! Хучь в музее! Хучь на выставке! Да и Калину свободить надоть! — хитро прищурился он. — Шо он — проклятый? Чужи слёзы да кровя на себе нести?

— А что ты предлагаешь? — озадачилась Арония, совсем уж проснувшись.

Какой тут сон, если этот косматый запечный житель всё тут по полочкам расставил? Она ведь — и правда, хотела вычеркнуть эту кладовую историю из своей жизни. Думала — пусть Ратобор со Смугляком сами с этим сундуком дальше разбираются. К тому ж теперь — если Калина спрятал сундук в другом месте, она и вовсе не имеет к нему отношения. Без неё достанут, если что. А Владиславу она сказала бы зщавтра, что клад ей почудился. В мороке она была, который маг Ратобор на неё навёл — купить на драгоценности хотел. А чтоб Чуров и совсем успокоился, сказала б ему, что Ратобор получил отказ и больше домогаться её руки не будет.

И всё было б шито-крыто.

А теперь что?

И правда, ведь — жалко ей Калину. То из-за матери её самоубийцой стал, а теперь — из-за её клада, вечным скитальцем на земле останется… Да и не факт, что Калина вскоре не заявится к ней, предлагая решить судьбу древнего сокровища. Совестливый он, считает, небось, что она хозяка клада…

* * *

Михалап, молча, ожидал её решения. Древние часы на стене тикали — уже почти четыре утра. А в голову ничего не идёт…

* * *

— В общем, так! — заявила, наконец, Арония. — Будет день, будет и пища! Не дадим Калине пропасть! А значит — и кладу. Я что-то придумаю! Завтра, Михалап, всё решим! А пока — спать!

— Как ето — спать? — возмутился домовой. — А мне куда прикажешь? Я тута агрессор! Захватчик! Тута ить свой подъездный есть — Колясыч. В дитячей коляске на чердаке живёт! Ему ить не ндравится, што я сюда припёрси без зову! Што я ему сказывать должон? У нас ить так не деется — без приглашениев никто из домовиков к подъездным не прётся! — ныл он. — Древня традицья! Деды так завели! У кажного