90 лет вместе со всей страной: воспоминания и размышления (Кантуры, Хитрые, Щерба) - Николай Александрович Каланов

в училище нас не послали. Поехали мы в Сталинград, а оттуда в Чишму и Давленапово под Уфу, где, в основном, пришлось косить сено и заготавливать лес. Затем в Свердловской области на обмолоте урожая ржи и косьбе сена и вики. Здесь нас кубанских 17-летних парней в деревне Ячменевке было 16 человек. Мы показали там, как нужно по-хозяйски работать. Если ток с молотилкой обслуживало около 50 человек, то мы (16 человек) и 3 женщины (одна трактористка и две уборщицы), т. е. всего 19 человек за один день делали столько, сколько местные за неделю. Но главное – это качество работы. Нашу работу приезжали смотреть с других соседних районов. Но не только работу, вечерами мы пели (хором) кубанские песни. Эти песни слышно было за несколько километров, и люди приходили послушать не только с Ячменевки, но и с других деревень. Оттуда я был направлен в 19 ОИПТД (отдельный противотанковый истребительный дивизион). Здесь я был наводчиком 32 мм орудия и был принят в комсомол, так как мы хотели на фронт идти с комсомольским билетом. Служба в 19 ОИПТД была довольно нелёгкой. Морозы свыше 50 °C, трудности с питанием (на завтрак – мороженая капуста, на обед – щи из мороженой капусты с мороженым картофелем, на ужин – солянка из мороженой капусты). Переболели все пиодермией. От пяток по грудь, а выше фурункулы и карбункулы. На базе 19 ОИПТД был сформирован 42 запасной артиллерийский полк. Командир полка – полковник Кегелес Леонид Семёнович. Вот уж тесен мир. А теперь его сын – Кегелес Валерий Леонидович – зав. кафедрой теоретической механики КубГТУ. Я попал в батарею управления, взвод топовычислительный. В артполку условия службы были намного лучше и мы, что называется, ожили. 2-ой Белорусский фронт В июле 1944 г. из 42 артполка группу около 100 человек различных артиллерийских специальностей направили для пополнения под г. Брест в распоряжение 2-го Белорусского фронта. Из них человек 20–30 (в т. ч. и я) были зачислены в 57 артиллерийский полк 95 стрелковой дивизии. Я с земляком из г. Ейска Уваровым В. П. оказался в одном взводе управления в качестве топографа-вычислителя и разведчика. Полк стоял в лесу на отдыхе и пополнении недалеко от переднего края. Жили мы в блиндажах. Для каждого отделения свой блиндаж – землянка с деревянным «накатом» (1–2 слоя брёвен, веток на потолке), сверху земля. Несмотря на отдых и пополнение, все батареи и каждое орудие занимало боевую позицию, имело пристрелянные реперы, а также запасные позиции, и могло вступить в любой момент в бой, что и произошло недели через две. Что затевали немцы, знало лишь «высокое» начальство, но бои происходят часто за овладение высотками и другими участками, улучшающими позиции. Помню только, что после небольшой артподготовки немцы двинули тяжёлые танки и СУ. Наша пехота не выдержала (боялась «тигров»). И нашему полку пришлось открыть заградительный артогонь. Отсечь танки от пехоты. Было подбито несколько танков. Другие повернули обратно. Наш полк был отмечен командующим артиллерией дивизии за своевременные и чёткие действия. Были и другие боевые эпизоды, но пехота в нашей полосе теперь не боялась танков, чувствовала поддержку артиллеристов – бога войны. Были и просто курьёзные случаи. Наш блиндаж был в 15–20 м от штаба полка. При штабе дежурили всегда два посыльных. Иногда заглядывали к нам погреться. В эту злополучную ночь рядовой Рамазанов (башкирец) зашёл погреться, мы спали. Зузанов Карп дописывал письмо и докуривал в мечтах «закрутку» махорки. Небрежно бросил окурок и попал в ящик с порохом («макаронами»). Порох вспыхнул. Карп и сам бы погасил, да Рамазанову уж очень хотелось помочь сержанту… Он схватил на полке банку (она оказалась с керосином – около 3 литров) и выплеснул всё в огонь, попав частично и на сержанта. Устроили нам боевую тревогу. Блиндаж прогорел, провонялся. Фрицы заметили и выпустили по нам несколько мин. Мы ещё двое суток мучились в полуразрушенном вонючем блиндаже. А Рамазанов «отдыхал» на «губе». Зузанов Карп возмущался: «Везёт же татарину». 1-й Белорусский фронт Наша дивизия (а может быть и армия) была передана 1-му Белорусскому фронту. Новый район дислокации был уже в Польше, недалеко от г. Люблин, деревня Зимбожицы. Здесь полк окончательно пополнился. Мы, топографы-разведчики, выполнили привязку основных и запасных позиций батарей, рекогносцировку местности, уточнили топографические карты. За годы войны исчезли лесные массивы, отдельные фольварки, заводы и т. п., даже «убраны» тригонометрические пункты. В этой работе нам помогали поляки. В Польше население неустойчивое и ненадёжное. Везде, что ни спроси, ответ один: «Шистко герман забрав». Спросишь дорогу или туалет (нужник) – ответ тот же. В одиночку не ходили. Были нападения, предательства. Только сформировали Польскую Армию, как вдруг целый полк дезертировал. Занимались мы и поимкой дезертиров. Я прилично знал украинский язык, учил в школе немецкий. Это мне помогло в общении с поляками. Уже через пару недель я мог читать по-польски. Осмотрели Майданек – один из концентрационных лагерей, созданных гитлеровцами. В этом лагере удушали газом в специальных газовых камерах, сжигали, истязали. Всего было замучено около 1,5 млн. человек. В декабре 1944 г. наш полк занял боевые позиции на Вислинском плацдарме юго-восточнее Варшавы (Пулавский). В январе 1945 г. наши войска освободили другой концентрационный лагерь на польской земле в г. Освенциме. В этом лагере фашистами было истреблено более 4 млн. человек. Плацдарм (от фр. place d'armes – площадь для армии). Полоса земли вдоль западного берега р. Вислы, юго-восточнее Варшавы. Между г. Люблин и г. Радом, в районе населённого пункта Пулавы, протяжённость около 13 км и 3–4 км в глубину, позже был расширен до 7–8 км в глубину. Территория вся в «оспинах» воронок и «шрамах» окопов, ячеек, блиндажей. Конец декабря 1944 года. Песчаный берег промёрз почти на метровую глубину. Впереди за низиной, оврагами, брошенными окопами – минные поля – нейтральные зоны. Дальше проволочные заграждения. За ними немцы. Их не видно, но тренированному глазу заметны сплетения траншей и др. сооружений обороны. Позади катятся холодные декабрьские мутные воды Вислы, покрытые крошеным льдом. То тут, то там вздымаются фонтаны воды – падают снаряды и мины дальнобойных, не дают наводить новые переправы и переправлять пополнения. Переправы хорошо пристреляны и днём разбиты. Там, вдали от берега, уже подготовлены секции новых запасных переправ. В ночное время подвозят, за считанные минуты собирают, и без шума переправляется пехота. А вот с тяжёлой техникой без шума не обойтись. Немцы не спят. Такой огонь устроят: и переправы разворочены и техника с людьми под водой. Но солдат находчивый народ: устанавливали отдельные секции понтонов на колёса вместе