Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков

характера возглавляемой ею империи являются достаточным основанием для подчёркивания идеи об общих закономерностях тех процессов, которые во времена Екатерины происходили в России и в Европе. Это имело отношение в том числе и к тому влиянию, которое оказывало Просвещение. К примеру, в книге «Мир Просвещения. Исторический словарь» указывалось, что «Русское Просвещение XVIII века породило не так много интеллектуально значимых фигур, как Просвещение французское, немецкое или английское. Однако оно лежало в едином русле с вдохновлявшими его идейными течениями Западной Европы и являлось составной частью европейской культуры. В то же время, оно было глубоко своеобразным, и это своеобразие в полной мере отразилось на всём последующем развитии России»[312].

Французский историк Элен Каррер д'Анкросс писала, что «в отличие от Петра Великого, отношения между государством и обществом занимают центральное место в екатерининском проекте, что соответствует её изначальному побуждению — духу эпохи Просвещения»[313]. Конечно, нельзя отрицать культурного влияния европейского Просвещения на отдельных представителей интеллектуальной среды в императорской России XVIII века. Но с точки зрения развития общественных процессов гораздо большее значение имело то влияние, которое Просвещение могло оказать на различные социальные слои населения. Важно, кто, собственно, воспринимал новые идеи и как это на них повлияло.

И в данном контексте становится очевидным, что в случае с Россией только личность Екатерины II связывала и российское государство и общество с идеями европейского Просвещения. Именно императрица главным образом воспринимала новые идеи и даже стремилась применить их на практике в России. «Реформам Екатерины не предшествовала никакая общественная интеллектуальная работа — если не считать личной рефлексии императрицы по поводу теорий просветителей»[314]. Фактически в Российской империи речь шла почти исключительно о верхушке политической власти. Кроме Екатерины это были немногие интеллектуалы, а также придворные, которые к тому же в значительной степени были выходцами из европейских стран. В то время как в Европе идеи Просвещения широко распространялись среди городских слоёв населения.

И в этом заключается главное отличие тех процессов, которые происходили в Европе и в России во второй половине XVIII века. Здесь совершенно очевидно, что при разнице в системе организации любые новые идеи воздействовали на Россию и на государства в Европе по-разному. С одной стороны, находилась аграрная империя с её строгой централизацией власти и сильной бюрократией. С другой стороны, многочисленные европейские государства, среди них были как монархии, пусть даже с абсолютистской властью, как Франция, так и страны с республиканским правлением, например, итальянские республики и Голландия. Но во всех этих странах Европы исторически были развиты принципы самоуправления, как минимум, на уровне городов. Поэтому идеи Просвещения и произвели такое воздействие на европейские общества, что впоследствии привело к глубоким социальным изменениям в Европе.

Во многом потому, что у новых идей была солидная поддержка внушительной частью общества, в первую очередь городским населением. Именно оно относилось к так называемому третьему сословию. Даже в условиях абсолютистского государства во Франции третье сословие не просто существовало во французских городах, но и довольно активно участвовало в местном самоуправлении. К тому моменту, когда король Людовик XVI в 1789 году в условиях острого кризиса созвал Генеральные штаты, третье сословие уже имело собственную программу действий, сформулированную, в том числе под влиянием идей Просвещения.

В Российской империи времён Екатерины, кроме Прибалтики, больше нигде не было городского самоуправления и связанных с ним традиций. Кроме того, намерение Екатерины приблизить Россию к Европе не могло выходить за те пределы, за которыми возникал риск потери военно-политической мощи государства. Екатерина и её преемники не могли поставить под сомнение основы своего могущества, которые напрямую были связаны с деспотической природой их власти над российским обществом. Любые попытки перемен в этом направлении могли привести к риску ослабления власти государства над обществом, а значит, и к последующему снижению уровня военной и государственной мощи. Естественно, что это было нежелательно для правящей династии. Для неё собственно российское общество было в первую очередь средством для построения империи, которая после этого играла бы важную роль в Европе. Последнее обстоятельство и имело первостепенное значение.

Хотя, естественно, что европейские процессы не могли не оказывать своего влияния на Россию. Поэтому правящая элита периодически выдвигала идеи попытаться изменить организацию российского общества с помощью верхушечных реформ. Причём большая эффективность европейской организации была только одной из причин. Важное значение имели также соображения имиджевого характера, связанные со стремлением оказаться в ряду глав первостепенных европейских государств.

При этом Россия не могла отказаться от военно-политической мощи централизованного государства. Именно благодаря этой мощи она добивалась весьма значительных результатов, в том числе в той же Европе. В частности, в самом начале XIX века к России по итогам русско-шведской войны была присоединена Финляндия. После завершения наполеоновских войн в состав России вошла та часть Польши, которая ранее составляла зависимое от французов герцогство Варшавское. Польше была предоставлена самая широкая автономия, включая собственные конституцию с правом иметь собственную армию, парламент и денежную систему. Де-факто обладание Финляндией и Польшей делало российского императора Александра I европейским конституционным монархом, пусть даже только на какой-то отдельной части возглавляемой им империи. В целом присоединение на таких условиях Финляндии и Польши только усиливало двойственный характер организации Российской империи.

В определённом смысле она состояла из двух неравных частей. С одной стороны, централизованная бюрократическая система на основной территории России и зависимых от неё восточных землях, основанная на деспотической власти. С другой — самоуправляющиеся области на западе, которые были ближе к европейской модели организации государства и общества. Такая двойственность государственного устройства создавала сложную ситуацию. В стремлении быть европейской монархией, правящая династия Российской империи должна была теоретически стимулировать начало модернизации на базовой территории империи. В частности, во времена Александра I попытка модернизации была связана с так называемыми друзьями императора, среди которых был Михаил Сперанский.

Но одновременно Россия должна была сдерживать перемены в европейской части своих владений, которые угрожали её власти. Так, к примеру, в Польше в 1831 году произошло восстание против власти России, его поражение привело к сокращению польской автономии. Кроме того, Российская империя в рамках Священного союза, созданного по итогам Венского конгресса, предпринимала также попытки сдерживать перемены и в большой Европе. По сути, при Александре I Россия пыталась найти точку равновесия между собственной централизованной бюрократической организацией восточного типа и европейским государственным устройством с его высоким уровнем самоуправления. В связи с победой над Наполеоном в 1815 году у неё впервые появилась такая значительная возможность влиять на положение дел в Европе.

При Александре