Агнес - Хавьер Пенья

Для пожарного слово «тела» неизменно означает «мертвецы». Но если тела живые, все еще хуже. Невредимыми тела не бывают никогда. В тех редких случаях, когда кто-то после ДТП остается невредимым, звонят в службу помощи на дорогах или по меньшей мере в полицию. А если есть раненые, то в скорую. Но уж ежели звонок поступает пожарным, это означает, что на дорожном полотне валяется банка сардин в маринаде. И ее придется вскрывать. Однажды случилось так, что тело при извлечении разорвалось точнехонько пополам, и нижняя часть осталась на сиденье, а нога продолжала жать на тормоз. Тогда Рускус вцепился в ограждение, чтобы проблеваться, однако ящерка не была расположена по доброй воле покидать свое убежище.

По словам Форета, Рускус заявил, что в день, когда поступил звонок от дорожной полиции, он опасался худшего. Подробностей не было, сообщили только, что на национальной трассе номер шестьсот тридцать четыре, под Тейшейро, произошло дорожно-транспортное происшествие, в связи с чем требуется их помощь.

Капрал Рускус чертыхается про себя: какая жалость, что это ДТП не случилось чуть дальше к западу, ведь в таком случае оно пришлось бы на зону ответственности пожарной части парка Ордеса. Собранный из готовых блоков павильон, место его службы, особого героизма не внушает: в нем нет ни металлического желоба для срочной эвакуации, ни винтовой лестницы, а ведущие в гараж ступени производят такое же впечатление, как и эвакуационный выход двухзвездочной гостиницы. Тревожная сигнализация не работает, вследствие чего приходится перекрикиваться. Все здание, сверху донизу, пропитано запахом жира и чипсов «Доритос» из автомата.

Рускус расталкивает мирно дремлющего на диване в общем зале коллегу, который не особо обрадован тем, что его разбудили. Сержант Peca почти неизменно пребывает в дурном настроении. Ему около сорока, и он весьма невысокого роста: сантиметром меньше — и не стал бы пожарным. Рускус, эдакая сторожевая башня почти двухметровой высоты, всегда воспринимал коротышек недовольными всем ворчунами. В тот вечер он, большой любитель романов о Джеймсе Бонде, перечитывал «Голдфингер» и отметил, что подозрения у Бонда появились не из-за чего иного, как из-за низкого роста Аурика Голдфингера.

Всю дорогу до места происшествия Peca без остановки ворчит. Очень надеется, что их побеспокоили не из-за какого-то там пустяка. Слова начальника пожарной части, где служит Рускус, вроде как подразумевали, что он будет весьма расстроен, если обойдется без трупов. Что было потной противоположностью чаяниям Рускуса, он-то всем сердцем надеется, что речь идет о пустяке, о незначительном столкновении, и привлечение к делу пожарных — чистой воды перестраховка. Он говорит себе, что его желание гораздо более человеколюбиво, чем желание коллеги. Возможно, капралу Рускусу было бы не грех напомнить, что минутой раньше самое страстное его желание заключалось в том, чтобы ДТП оказалось в компетенции пожарной части парка Ордеса. Так что в приоритете у него благополучие не водителей и пассажиров, а его собственное. Ему совсем не улыбается целую неделю ощущать, что в горле сидит ящерица, как в тех бутылках крепкого алкоголя с ящерками внутри из китайских ресторанов во времена его детства.

Ящерица проползает чуть выше еще на подъезде к трассе номер шестьсот тридцать четыре. Шоссе перекрыто, полиция перенаправляет поток машин в объезд, по второстепенным дорогам. Вдали виднеется попавшая в ДТП машина или же то, что от нее осталось. То, что этот предмет не что иное, как машина, он понимает по колесам. Переднюю часть машины так сплющило, что серый капот напоминает смятую в ком фольгу.

— Могу сразу тебе сказать: в этой «микре» все покойники, — объявляет сержант Peca.

— А откуда ты знаешь, что это «микра»?

— Черт, да ты в машинах ни хрена не разбираешься, Рускус. Слушай, а с какого перепугу ты в пожарные-то подался?

Рускус не отвечает. Вообще-то пожарные тушат пожары. Когда ему сказали о необходимости извлекать трупы, было уже слишком поздно.

В тридцати метрах, на довольно приличном расстоянии от «микры», виднеется «Ауди Q5» с сильно поврежденной передней частью. Оба автомобиля сохраняют нормальное положение, хотя в случае «микры», не будь колес, определить, где верх, а где низ, было бы трудно.

— Пассажиры с задних сидений «ауди», — вещает Peca, — могли выжить. Да что там, я готов об заклад биться, что живы, если, конечно, там вообще кто-то есть. Вот водитель и пассажир спереди — не, эти погибли. Лобовое столкновение, причем жуткое. Сравни «ауди» и «микру», и сам поймешь, у кого преимущество. Приготовься увидеть кое-что интересное вон в той серой куче. — Он указывает на маленький автомобиль, напоминающий аккордеон.

Ящерица Рускуса совершает кувырок. Интересно, как его коллеге удается с таким спокойствием рассуждать о живых и мертвых?

Пожарные выпрыгивают из грузовика. На шоссе, в огнеупорном костюме Рускус чувствует себя полным идиотом. Он всегда чувствует себя идиотом в форме пожарного в отсутствие пожара.

Два гражданских гвардейца с самыми серьезными лицами приветствуют их, вскинув руку к виску. Рядом с ними стоит полная смуглая женщина с ребенком лет полутора, тот монотонно, на одной ноте, плачет.

— Добрый вечер, — говорит старший по званию, — приступайте к извлечению трупов из «нисана-микры», будьте добры. По нашим прикидкам, их три.

Сержант Peca адресует торжествующий взгляд Рускусу. Ящерица трижды ударяет хвостом.

— А не лучше ли сначала извлечь из «ауди»? Больше шансов найти живых, — выступает со встречным предложением Peca.

Жандарм хмуро глядит на него. И указывает на стоящую рядом женщину:

— Пассажиры «ауди» здесь.

Двое пожарных сверху донизу внимательно рассматривают образ Мадонны с младенцем и излишним весом. Из-под бирюзового жакета с рукавами три четверти виднеется слишком тесное вечернее платье; ребенок, несмотря на малолетство, облачен в белую рубашечку с красной бабочкой на шее. Безутешный плач разливается по шоссе.

Сержант Peca хватает за руку равного по званию коллегу из гражданской гвардии и пытается оттащить его подальше от женщины, но безуспешно: результат — ноль, ни сантиметра.

— Они не пострадали? — шепчет он.

Мадонна знает, что говорят о ней, и, как будто нехотя, тянется ухом в их сторону, чтобы не упустить ни слова.

— У нее небольшой шок. Вызвали скорую, ждем, но — да, похоже, они не пострадали.

— За рулем была она?

— Ну не малец же, верно?

Сержант Peca яростно упирается короткими ножками в асфальт.

— Так и есть, — продолжает жандарм. — Она и сообщила о происшествии.

— Это невозможно. Совершенно невозможно. Посмотрите только на водительское место. — Он машет в сторону «ауди».

И правда, больше всего пострадало водительское место. Ветровое стекло разбилось, подушка безопасности торчит наружу, словно белье на просушке.

Гвардеец громко фыркает.

— Послушай, дружище, мы вас вызывали для того,