Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов

Мы как собаки, под себя хвосты

Попрятали, и животы напружили

Москва-река, что побледнела ты…

Мы проживаем словно ноги голые

Средь танковых тяжёлых траков

Вот отчего мы ходим невесёлые

Нет, чтоб варить отловленных здесь раков…

«Аккуратненькие зданья…»

Аккуратненькие зданья

Шесть покорных этажей

Здесь стоят для нагибанья

Жён, детишек и мужей

Сладко белые балконы,

На перила опершись

Девочки, как макароны,

С них разглядывают жизнь…

«Из той страны никто не возвращался…»

Из той страны никто не возвращался,

По коридорам нашим не бродил

Ко мне в квартиру в полночь не стучался

Остался под плитою с грифом «был».

Не установлен факт миров обратных

Следы туда, мы знаем, не ведут,

И мертвецов, предельно аккуратных

В трамваях не встречаем утром тут.

Туда Христос, возможно, опускался

А до него могучий Гильгамеш

Потусторонних мхов рукой касался

Бродил ли раскалённых камней меж?

Мы ничего по сути и не знаем

И нас уходят, страшно торопясь

Есть ли Китай, в котором не бываем?

Где вход туда? Река, могила, грязь?

Я буду как они, вчера усопший

В сём мире не имеющий друзей

Но современник совсем не ропщет

А лишь твердит: «Скорей! Скорей! Скорей!»

««Я для власти Советской красив, но далёк…»

«Я для власти Советской красив, но далёк!

Молодой латышский стрелок!

Я для Ленина – тигра, бенгальский огонь!

Я для Троцкого – сильный конь».

Бравый хлопец с винтовкой, штыком – «ковырь!»

Я для белых – сплошной упырь!

Только эти стрелки не сдавались в плен,

Мышеловок или измен…

По Эдгару По

Темно, и довольно противно

Проклятый декабрь наступил

И вместо весеннего гимна

Мне ворон в окошко долбил

Какие огромные крылья!

Вонючий и старый, поди

На дерево сел без усилья,

Но свалится вот-вот, гляди!

Зачем так ужасны, вы, птицы,

На бледном морозе Руси,

Хотя бы орлы и орлицы

Летали бы здесь, словно львицы,

Но ворон, Господь нас спаси!

О, злой пересмешник Эдгара!

Как Крыса с напыженных щёк

От адского, что ли, загара,

На нём затвердел уголёк.

Он портит смиренную липу,

Он сглазит, пожалуй, меня,

Лети, птеродактиль-задрипа

Всех перьев коростой звеня…

Пшёл, сука! Исчезни, собака!

Летучая крыса, вали!

И он улетел в Бездну мрака,

Совсем не спеша, весь в пыли…

500 лет Реформации

У Лютера тяжёлый подбородок,

Он сыт, щека его свежа

За Лютером не счесть немецких лодок

Германского сухого мятежа…

На Лютере берет простой и чёрный

Он скуп, ни талера сверх нормы на семью

Он ежедневно труд вершит упорный

Он переводит Библию свою

У Лютера дружок-художник Кранах,

Он бургомистр, он Библию издал

Крестьяне корчатся, мерзавцы в страшных ранах

Мятежников сожжет Сарданапал…

Его супруга, бледная фон Бора

Катрин, Екатерина, Катерин

Ему рожает лютеранцев свору

На всю такой Германию один…

Он страшный человек, характер страшный!

Он церковь расколол, хватило сил

Он с Дьяволом встречался в рукопашной,

Чернильницей в него он запустил

В учёном Виттенберге с молотком

Стоял он, озлоблён, и приколачивал

Рим к двери церкви. Был он босиком…

Но пятками своими камень стачивал.

Зелёное удостоверение епископа, сложенное вдвое (2023)

О сборнике

Судя по всему, этот десятый сборник стихотворений, если отсчитывать со времени выхода из лагеря, будет последним.

А то скоро, кроме меня, никто не будет их понимать, моих стихотворений.

Чего-нибудь особенного сказать не могу. Честно видел мир вниз головой.

Такой он и есть.

Зелёное удостоверение епископа я заслужил.

Обратите внимание, что дух мой плавает свободно, где хочет, в космосе, в Париже, в Монголии, в местах и временах. Где придётся. Поскольку я живу во всех измерениях. Ну что делать…

Э. Л.

В Соединённых Штатах

У Соединённых Штатов железные зубы,

Оттуда доносятся крики и хрипы приговорённых к смерти.

У Соединённых Штатов тёмные тюрьмы —

Там повсюду стоят электрические стулья,

А с них на ремнях свисают поджаренные током…

Это в Соединённых Штатах делают смертельные инъекции

местные длинноносые доктора!

Это в Соединённых Штатах, брат!

В Соединённых Штатах!

Там, переваливаясь по-хозяйски,

На тебя идут угрожающие брюхатые полицейские.

То, что часть из них – чёрные, дела не меняет,

У них такие же железные зубы

И железные загривки, брат.

То, что они чёрные, – это ещё хуже,

Ещё бесчеловечней!

Ещё более похоже на Ад!

В Соединённых Штатах, брат.

В Соединённых Штатах…

«От судьбы ты не спасёшься…»

От судьбы ты не спасёшься.

Даже если ты проснёшься,

Отряхая сон дурной,

Ты на финишной прямой

Мать твоя рычит из гроба,

Скоро встретитесь вы оба,

Во вселенной злой.

Эй, пушинка, стой!

Подожди-ка, лучик света!

Ну не мать моя ли это?

Плавает в пыли.

В виде злой сопли…

«Рвы, канавы, злые травы…»

Рвы, канавы, злые травы

Ветер, ветер ледяной

Героически корявы

Офицеры и конвой

Жизнь со смертью – два злодея

Неразлучны и хмельны

Захлестнула гоноррея

Гениталии страны

«Стояли древние армяне…»

Стояли древние армяне,

Как розоватый камень гор,

Явившись всех племён заране

И оставаясь до сих пор

Такие старые армяне,

Античные, их разговор

О хеттах нам напоминает,

Когда на утренней заре

Царь хеттов всех их собирает

На Арарате, их горе…

«Жили индейцы и горя не знали……»

Жили индейцы и горя не знали…

Весёлые тыквы в полях возлежали…

Но к ним вдруг приплыл отвратительный сброд:

Сектант длинношеий, монах-идиот

(А вам бы бы ружья, или пулемёт

И их отразил бы индейский народ)

Но к вам подселился уродливый сброд

Похабные люди, преступный народ

И вы благородные, с кровью оленей

Под этою массою пали давлений