Женские судьбы Гражданской войны - Михаил Михайлович Сухоруков

Полученное ранение полковой врач определил как весьма тяжёлое. Её отправили санитарным поездом в военный госпиталь в Киев. Кстати, в её медкарте неверно указана фамилия – рядовой Бычкарёва Мария Леонтьевна. Местные врачи операцию делать не решились, а направили Марию на лечение в Москву. Так она вновь попала в Екатерининскую больницу, где в первые несколько недель находилась в парализованном состоянии между жизнью и смертью. Так продолжалось долгих четыре месяца, пока постепенно начала возвращаться возможность понемногу двигаться.

Затем ей пришлось заново учиться ходить. Однако молодость брала своё, и организм постепенно восстанавливался. В конце декабря 1916 года, после почти шести месяцев пребывания в московской больнице, как позже рассказывала Мария, её вызвали на медкомиссию. Учитывая тяжесть ранения, ей предложили отпуск для окончательной поправки здоровья. Однако Мария попросилась на фронт. Её просьбу удовлетворили.

За всё время службы в Русской императорской армии она была четыре раза ранена и один раз получила боевую травму – обморожение, находясь в дозоре.

Награды Марии Бочкарёвой – мифы и факты

Один из основных мифов о наградах женщины-офицера, который вот уже целый век существует в пространстве массовой информации, заключается в утверждении, что М. Л. Бочкарёва была полным георгиевским кавалером. Сразу отметим, что среди полных георгиевских кавалеров, награжденных Георгиевскими крестами всех четырёх степеней, нет ни одной женщины-военнослужащего. Причём за все 110 лет с момента учреждения в феврале 1807 года знака отличия Военного ордена Святого Георгия (далее – ЗОВО), который с 1913 года стал официально именоваться Георгиевским крестом.

По нашим данным, трёх степеней Георгиевских крестов удостоены 4 женщины, находившиеся в армейских рядах. По два Георгиевских креста III и IV степени имели семь женщин в военных шинелях. Всего сегодня, по нашим сведениям, известно о 61-й женщине – георгиевском кавалере, включая четырёх кавалеров ЗОВО.

Миф о полном георгиевском кавалере

Миф о том, что Мария Бочкарёва являлась полным георгиевским кавалером, не был выдумкой или плодом чьего-то воображения. Это были утверждения самой Марии Леонтьевны, внесённые в протоколы её допросов в Особом отделе ВЧК 5-й армии в январе – апреле 1920 года. О том, что всё произошло не случайно и не было никакой ошибки в ведении протоколов допросов, свидетельствует тот факт, что она трижды повторила под запись, что была награждена всеми четырьмя степенями Георгиевского креста. На последнем допросе она перечислила все свои награды, полученные за время службы в царской армии. «От Николая II, – сообщила арестованная, – мной получено за боевое отличие 4 степени Георгиевских крестов, 3 медали: 2 серебряных и 1 золотая за усердие». Почему и с какой целью она так поступила, теперь уже не понять.

Награды, подтвержденные документами

На фотографиях, сделанных летом 1917 года, у неё на гимнастёрке один Георгиевский крест IV степени, две Георгиевские медали III и IV степени, а также медаль «За усердие» на Станиславской ленте. Поскольку Бочкарёва неоднократно указывала, что все свои награды она получила от царя в годы войны, то не вполне понятно, каким образом во время пребывания в США летом 1918 года у неё на фотографии уже в иноземном мундире с погонами поручика появляется ещё один Георгиевский крест – серебряный 3-й степени с бантом.

Намерение завершить военную службу

На глазах Марии Леонтьевны начался процесс развала когда-то могучей и непобедимой русской армии. Разброд в войсках на фронтах и дезертирство из армии увеличились после печально известного приказа Петросовета № 1 от 1 марта 1917 года. После нескольких случаев открытого неповиновения подчинённых ей солдат она решила покинуть армейский строй.

Затем она выступила на митинге за продолжение войны, за что была избита фронтовиками. «Отделавшись небольшими ушибами, – рассказывала она позже, – я тут же решила просить об отпуске и ехать домой, прочь от этой войны, в которой не было боевых действий. И командир уже не мог меня отговорить. На сей раз нет». Дальше произошло то, что ни она сама, и никто другой даже не смогли бы и предположить.

6.4. Авантюристка, позвавшая женщин на смерть

Очередной поворот в судьбе Марии Бочкарёвой, ставший началом нового периода в её жизни, пришёлся на начало мая 1917 года. Вместо поездки на побывку к родным в Томск и последующей демобилизации из армии она неожиданно оказалась в центре военно-политических событий в столичном гарнизоне.

Если все годы пребывания на фронте о ней слышали лишь в полку, то в силу разных обстоятельств в мае – июле того революционного года о Марии Бочкарёвой узнали в обеих столицах и во многих городах России. На уличных плакатах, в газетах и журналах появились её фотографии и некоторые описания, в основном касающиеся её военной службы.

Военная авантюра или ура-патриотизм?

Среди её современников было немало тех, кто открыто считал её авантюристкой, которая вполне осознанно звала поверивших ей женщин-солдат на верную смерть. Под авантюрой обычно понимается какое-либо рискованное дело с сомнительным расчётом на случайный успех. Соответственно, авантюризм предполагает рискованное поведение и поступки. Жизнь Марии нередко выглядела как авантюрное приключение с неясными либо с неисполнимыми целями и планами.

Вся эта затея Керенского и Родзянко была изначально чистой воды авантюрой. «Зовущая на смерть» Бочкарёва воспринималась многими политиками, военными и интеллигенцией как нечто инородное для военной организации и духа русской армии. Умирать ради показательного примера самопожертвования? Таких задач перед воюющей армией не стояло. Солдатам доводилось погибать в боях, но только ради победы и выполнения поставленной боевой задачи.

Авантюрой со стороны самой Бочкарёвой было согласие возглавить женское военное формирование и обучить, как она предложила, за две недели военному делу женщин-солдат из числа доброволиц. И это притом, что она сама начинала службу с почти трёхмесячного обучения в запасном батальоне.

Чья идея о «женском батальоне смерти»?

Мария Леонтьевна в книге «Яшка» историю создания первого женского военного формирования на добровольной основе изложила следующим образом. Ключевой момент – случайная встреча на передовой на митинге 1 мая 1917 года с председателем Временного комитета Госдумы М. В. Родзянко, приехавшим агитировать за продолжение войны. Представил её известному политику председатель полкового комитета Орлов (по другой версии – командир полка). Думский лидер, узнав о заслугах доброволицы и то, что Мария собралась на побывку домой, пригласил навестить его в Петрограде. Заодно пообещал что-нибудь для неё придумать.

Через несколько майских дней младший унтер-офицер уже сидела за обеденным столом с одним из руководителей новой России в его квартире