Секретные коммандос - Джон Л. Пластер

нормального размера, медики выдали нам костыли. "Просто расслабляйтесь", — сказал нам Первый сержант разведки Дони. "Никаких нарядов в течение следующих двух недель". По его мнению, это означало оставаться в своей комнате, расслабляться, ковылять до столовой и клуба. Мы восприняли это по-другому. Несмотря на помехи в виде тапочек для душа и костылей, час спустя Билл, Пит и я шаркали нашими пульсирующими ногами по опущенной рампе на борт C-130 "Блэкберд", направлявшегося в Сайгон.

Следующие четырнадцать дней были похожи на весенние каникулы. Мы тусовались днем и ночью, таская наши поддерживаемые костылями тела взад-вперед по улице Тудо, ведомые нашим сайгонским старожилом, Толстым Альбертом. В баре "Ты и я" (You & I), притоне Сил спецназначения, я обнаружил дырки от пуль за стойкой, где пьяный Один-Ноль выиграл соревнование по стрельбе, поразив больше всего бутылок виски. Пит познакомил нас с владелицей, Мамой Бич, простой женщиной средних лет, которая любила южновьетнамского Рейнджера, убитого много лет назад, и с тех пор взяла под крыло сумасшедших Зеленых беретов. Пит рассказал нам о проводившемся там конкурсе боевых искусств, на котором пьяный разведчик с криком "Киай!" разбил стол одним ударом закаленной карате руки. Чтобы не отставать, его компаньон также разбил стол, после чего Мама Бич выбежала из своей конторки, гогоча, как разъяренная гусыня. Но они искупили свою вину, выкладывая перед ней деньги, пока она не улыбнулась. По версии Пита, они продолжали делать это, пока у них не закончились деньги, по другой, как говорили, пока у Мамы Бич не закончилась мебель, но в обоих случаях она следовала за ними, договариваясь о цене за каждый предмет, прежде чем они его разбивали: "Сколько стоит этот стул? А тот стол?" Она была любезна со спецназом.

Мы также осмотрели штаб SOG в сопровождении старого приятеля Толстого Альберта Гэри Биттла, затем лакомились лобстерами в ресторане "Павлин" (Peacock) и до поздней ночи пили в конспиративном доме SOG, где мы остановились, по адресу Нгуен-Минь Чьеу 10, известном как "Дом Десять".

Два дня спустя мы запрыгнули в другой "Блэкберд" SOG и продолжили вечеринку в Нячанге, приморском курортном городе, где располагался штаб 5-й Группы специального назначения. Когда мы зашли в бар "Стример", Толстый Альберт, конечно же, скомандовал: "Вина для моих солдат!" Чтобы не отставать, Билл объявил, что съест стакан, трюк, которому он научился в Таиланде. "Нужно перемалывать куски зубами", — объяснил он, а затем чертовски сильно порезал губу. На этом демонстрация закончилась.

Позже, сидя в кабинке в чайной комнате отеля "Нячанг", Толстый Альберт развлекал нас непристойными историями; он был так похож на Орсона Уэллса[64], что придавал даже самой безвкусной истории некую интеллектуальность.

Затем, ни с того ни с сего, он осудил мой позывной, сказав: "Ой нет, нет — Гайавата!" Пит покачал головой. "Нет, точно нет. Ты…" — он подумал секунду, затем улыбнулся, "ты Пластикмен!" Это звучало как раз достаточно по-супергеройски, чтобы иметь некоторую привлекательность.

"Нет", — пьяно настаивал я. "Или я тот самый Пластикмен, или я не хочу иметь с этим ничего общего".

Мы пошли на компромисс, договорились, и у меня появилось новое кодовое имя: "Пластикмен".

Наше безумие и пьянство продолжались всю неделю — Толстый Альберт даже возглавлял нас, когда мы, размахивая костылями, танцевали паровозиком. Затем, когда у нас кончились деньги, мы полетели обратно в Контум.

Когда наше выздоровление подошло к концу, группа CCN вступила во вдохновляющую битву. РГ "Крестоносец", возглавляемая капитаном Ником Мэннингом, с Один-Один штаб-сержантом Джимми Риффом, Один-Два сержантом Ларри Заикой и пятью ярдами, находилась на ночной позиции, ожидая первого утреннего сеанса связи с Кови, когда их атаковал взвод NVA. Пробив себе дорогу, они ушли, а затем заняли вершину близлежащего холма.

К тому времени, как прибыли Кови и "Хьюи", Заика выполз из периметра, чтобы установить два Клеймора, и как раз вовремя — шестеро солдат NVA атаковали, трое были застрелены Заикой, затем он взорвал свои Клейморы, чтобы убить остальных троих. "Хьюи" попытался приземлиться, но сосредоточенный огонь изрешетил его так, что он нырнул носом вниз в верхушки деревьев и вспыхнул. Мэннинг связался с Кови, предлагая отправиться за выжившими, но крушение выглядело настолько полным, что Кови не счел, что риск того стоит.

Неустрашимые люди Мэннинга пробились сквозь окружение MVA, чтобы добраться до обломков, а Заика получил осколочные ранения в спину и голову. Удивительно, но они обнаружили тяжело раненого пилота живым, а остальных трех членов экипажа относительно невредимыми. Из-за ухудшения погоды времени хватило, чтобы вытащить только экипаж и раненого Заику. Мэннинг и Рифф остались на ночь, затем провели большую часть следующего дня, ведя перестрелку, пока, ближе к вечеру, их не эвакуировали. Троих Зеленых беретов заслуженно наградили Серебряными звездами.

Через несколько дней после возвращения в Контум наши ноги снова пришли в норму, и мы получили назначение на "Брайт Лайт" в лагерь Сил спецназначения Дакпек, куда временно переместили нашу стартовую площадку для поддержки групп, действующих по целям на самом севере Лаоса.

Получив достаточно дополнительных боеприпасов и медикаментов, и прихватив 60-мм миномет и пулемет М-60, РГ "Иллинойс" милю за милей летела мимо разрушенных мостов и заросших остатков Шоссе 14, пока мы не достигли отдаленной долины реки Дакпоко. Самый изолированный форпост на лаосской границе, расположенный на семи холмах, Дакпек был выстроен вокруг короткой взлетно-посадочной полосы — единственной ниточки, связывающей его с внешним миром — где наши шесть "Хьюи" и пять "Кингби" расположились под тропическим утренним солнцем. "Кобры" отставали от нас примерно на пять минут.

Как только мы приземлились, Билл, Толстый Альберт, ярды и я, неся все наше снаряжение, потащились на соседний холм к палатке, где нам предстояло жить следующую неделю. Едва мы сбросили рюкзаки, как — БУМ! БУМ! БУМ-БУМ-БУМ!

"Минометы!" — крикнул кто-то, и все побежали в укрытие. Это были 82-миллиметровки, очень смертоносные, но сосредоточившиеся на взлетно-посадочной полосе, где пилоты бросились поднимать свои уязвимые птички в воздух. Между серыми разрывами падающих снарядов я видел, как птички завелись, а затем унеслись, как стая перепелов, летящих куда угодно, лишь бы прочь. Почти тут же появились наши "Кобры". Их ракеты ударили по месту на склоне холма напротив, где пилоты "Кобр" заметили минометы, и теперь превратили их жизнь в ад. Затем огонь прекратился. Все это длилось меньше двух минут.

"Хьюи" и "Кингби" возвращались на посадку. На взлетке все встали, отряхнулись и осмотрелись. Однако на площадке все еще оставался лежать один человек. Двое бросились к нему, перевернули, не увидели ран, но он был мертв. В конце