Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

«с учетом пожеланий китайской стороны». Мао Цзэдун подтвердит готовность китайской стороны сохранить договор неизменным, особо обратив внимание на целесообразность продолжить базирование советских войск в Порт-Артуре.

Зайдет на этой встрече разговор и о предоставлении Китаю кредита размером в 300 млн долларов[575]. Вопрос о кредите обсуждался на протяжении предшествующих нескольких месяцев с непосредственным участием Сталина[576]. Предметно на встрече были обсуждены и другие вопросы. И если в отношении развития торгово-экономических связей Сталин продемонстрирует самую широкую поддержку, то постановка Мао Цзэдуном вопроса о Тайване вызовет сдержанную реакцию. Впервые этот вопрос Мао Цзэдун выдвинул в повестку дня, направив 25 июля 1949 г. из Пекина шифротелеграмму Лю Шаоци, находившемуся в Москве в качестве главы китайской делегации на переговорах с советским руководством, с просьбой передать ее Сталину. Эту просьбу Лю Шаоци исполнит в тот же день. В пункте 5 своего послания Мао скажет: «В Шанхае, с момента блокады, усиливается большая трудность. Но для того, чтобы сломить эту блокаду, необходимо захватить Формозу [Тайвань], но без авиации ее взять невозможно». В связи с этим китайский лидер спросит Сталина, возможно ли подготовить для НОАК в пределах полугода-года 1000 летчиков и 300 технических работников аэродромной службы, обратится с просьбой продать 100–200 истребителей, 40–80 бомбардировщиков, «которые будут использованы для военной операции по взятию Формозы». Попросит Мао Цзэдун помочь и «в области создания морского флота». «Предполагаем ко второй половине будущего года, — резюмирует лидер КПК, — т. е. во время наступления наших войск на Формозу, вся территория китайского континента, за исключением Тибета, будет занята нами». Завершая перечень просьб в связи с тайваньским вопросом, Мао Цзэдун решит прощупать почву на предмет более глубокого вовлечения Советского Союза в планируемое наступление: «Возможно, также придется попросить СССР прислать нам специалистов советской авиации, военно-морского флота, а также летчиков для участия в военных операциях». Мао Цзэдун поручит Лю Шаоци «доложить об этом товарищу Сталину, чтобы он взвесил наши планы, возможно ли их провести в жизнь?»[577] Будучи квалифицированным политическим стратегом, Мао Цзэдун отдавал себе отчет о возникающих для Советского Союза рисках. Поэтому он прямо спросит Сталина, «не причинит ли вред взаимоотношениям между Америкой и СССР» его предложение[578]. Сталин не станет обсуждать эту тему в беседах с китайской делегацией. Судя по имеющимся документам, он решит тогда прямо не вовлекаться в масштабную десантную операцию, действительно сулившую, помимо прочего, серьезные осложнения с США и их союзниками.

Продолжит он эту линию и на декабрьских переговорах с «китайскими товарищами». «Некоторые наши генералы, — заметит Мао Цзэдун, — высказывают мысль о том, чтобы прибегнуть к помощи Советского Союза, который мог бы направить своих летчиков-волонтеров или секретные воинские части для ускорения захвата Формозы». Сталин ответит: «Оказание помощи не исключено, но формы помощи надо обдумать. Главное здесь — не дать повода американцам для вмешательства. Что касается штабных работников и инструкторов, то их мы можем дать в любое время. Остальное обдумаем»[579]. Обещание дать инструкторов и «обдумать» дальнейшие шаги, судя по всему, было не чем иным, как вежливой формой отказа в главном — готовности к прямому вовлечению Советского Союза в планировавшийся Пекином конфликт. Столкновение с США, которые по-прежнему поддерживали правительство Чан Кайши и разместили свои войска на Тайване, явно не входило в планы Сталина.

Беседа протекала в довольно своеобразном ключе. Сталин будет обозначать вопросы для обсуждения и предлагать собеседнику высказать по ним свое мнение, как бы проверяя «китайских товарищей». Судя по всему, состоявшимся разговором Сталин останется доволен. Оба собеседника выскажутся за подготовку договора, который Сталин по ходу разговора будет называть то договором «о дружбе и союзе», то «о дружбе и сотрудничестве». Большая часть встречи будет посвящена очень конкретным вопросам экономического и военного взаимодействия. Не вполне ожидаемым для читателя, вероятно, станет объявленное Сталиным намерение вывести из Порт-Артура советские войска. Сталин, опережая современных комментаторов тех событий, назовет договор о Порт-Артуре неравноправным. Мао напомнит, что такого рода изменение соглашения о Порт-Артуре «задевает» решения Ялтинской конференции и «может повлечь нежелательные последствия для СССР». «Верно, задевает, — подтвердит Сталин, — ну и черт с ним! Раз мы стали на позицию изменения договоров, значит нужно идти до конца. Правда, это сопряжено с некоторыми неудобствами для нас и нам придется вести борьбу против американцев. Но мы уже с этим примирились». Следующее высказывание Сталина позволяет предположить, что он считал этот договор утратившим свою актуальность: «Как известно, мы заключили существующий договор во время войны с Японией. Мы не знали, что может выкинуть Чан Кайши. Мы исходили из того, что нахождение наших войск в Порт-Артуре будет в интересах Советского Союза и дела демократии в Китае». Сталин предложит Мао два варианта решения этого вопроса: «…объявить, что соглашение о Порт-Артуре остается в силе до подписания мирного договора с Японией, после чего русские войска высадятся из Порт-Артура. Или… объявить о сохранении существующего соглашения, а практически вывести войска…»[580] Не пройдет и месяца, как Сталин в телеграмме, адресованной Мао Цзэдуну, подтвердит: «У советского правительства имеется решение отменить этот неравный договор и увести свои войска из Порт-Артура, как только будет заключен мир с Японией, и, следовательно, американские войска уйдут из Японии. Однако если Компартия Китая сочтет целесообразным немедленный вывод советских войск из Порт-Артурского района, то Советский Союз будет готов исполнить это пожелание КПК»[581]. Столь настойчивому желанию Сталина минимизировать советское военное присутствие на Дальнем Востоке за пределами советской территории довольно трудно сегодня найти какое-то другое логичное объяснение, помимо ожидания им вывода американских войск из Японии, которое в этот момент времени он действительно полагал реальным.

Еще один географический пункт, присутствия в котором Сталин ранее добивался на переговорах с англо-американскими союзниками, — порт Дальний (Далянь). Поставит Сталин на переговорах с китайским лидером и вопрос о Дальнем. «Мы не намерены, — подчеркнет советский лидер, — обеспечивать каких-либо прав Советского Союза в Дальнем», так что «Китай сам должен решить вопрос о Дальнем: будет ли он свободным портом или нет»[582].

В отношении КЧЖД советская сторона станет настаивать на совместном управлении, эксплуатации и капиталовложениях на паритетных началах, хотя «китайские товарищи» выскажутся за увеличение китайской доли до 51 % и передачу должностей управляющих китайцам. При этом Сталин, вынеся вердикт: «Уж если совместное управление, то пусть будет и равное участие», решит не возражать против сокращения срока действия соглашения. Советский вождь подтвердит также предоставление КНР кредита под 1 % годовых для закупок в СССР промышленного оборудования и военного снаряжения. Зайдет в этой беседе речь