Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

Посредничество США, видимо, покажется Чан Кайши недостаточным, и его личный представитель прибудет в Москву, где в конце декабря 1945 — начале января 1946 г. состоятся его встречи со Сталиным. Этим личным представителем стал сын Чан Кайши Цзян Цзинго.

Во время обеих встреч (30 декабря и 3 января) Цзян Цзинго будет призывать Сталина высказать «свое мнение о Китае, все имеющиеся у него сомнения» и сообщить, «в чем он не согласен с политикой, которую проводит Чан Кайши на данном этапе», демонстрируя готовность корректировать политический курс. С другой стороны, «Чан Кайши просит генералиссимуса Сталина, — не раз произнесет Цзян Цзинго, — дать Коммунистической партии Китая совет сотрудничать с Гоминьданом». Сталин столь же последовательно будет уклоняться от оценок и рекомендаций. Не раз и не два во время этих встреч Сталин заверит эмиссара Чан Кайши, что «китайские коммунисты не подчиняются русским коммунистам», «китайские коммунисты не просят совета». Более того, он позволит себе заявить, что «китайские коммунисты знают, что Советское правительство придерживается иных, чем они, взглядов». Не раз он подтвердит верность достигнутым союзниками по китайскому вопросу на конференции трех министров иностранных дел (декабрь 1945 г.) договоренностям, главной из которых было признание правительства Чан Кайши законным правительством Китая. Повторит Сталин и аксиому переговорного процесса: «Когда стороны договариваются, они делают взаимные уступки». Уступая настойчивым просьбам Цзян Цзинго высказаться о том, что мешает соглашению Гоминьдана с КПК, Сталин выскажет предположение, что, «может быть, мешает то, что лидеры не верят друг другу». Это предположение на самом деле было вполне справедливым и в другом отношении. Цзян Цзинго прямо заявит, «что некоторые думают, что за спиной китайских коммунистов, которые ведут борьбу против национального правительства Китая, стоит Советский Союз». Короткий отрицательный ответ Сталина «неправильно думают» вряд ли убедил его собеседника. Но и Сталин по ходу одной из встреч напомнит своему визави, «что до сих пор китайские делегаты всегда выступали против советских». Не стоит сомневаться, что Сталин не мог принять за чистую моменту заверения Цзян Цзинго в том, что «в будущем китайцы будут выступать вместе с Советским Союзом». Несмотря на этот явно не случайный обмен мнениями, Сталин подтвердит согласие на установление «самых тесных отношений с Китаем», благосклонно выслушает предложение Цзян Цзинго о передаче СССР доминирующего положения в Маньчжурии. Обнародует Сталин и некоторые другие претензии в адрес Чан Кайши: «У Гоминьдана два лица — легальное и другое — нелегальное», — и приведет примеры антисоветской агитации в Маньчжурии. Цзян Цзинго подтвердит верность сталинского вердикта, заявив лишь, что Чан Кайши дал директиву о роспуске организаций Гоминьдана, ведущих антисоветскую пропаганду и об аресте членов таких организаций. Немалое место займут инвективы Сталина в адрес Чан Кайши и США из-за отказа от разоружения японских войск на континенте, что, очевидно, не могло не вызывать у советского лидера подозрений. Умозаключения, прозвучавшие из уст Сталина в ходе этих встреч, вероятно, должны были несколько успокоить Чан Кайши в отношении отсутствия у Сталина интервенционистских планов в отношении Китая[555].

Заведет Цзян Цзинго на переговорах и разговор о так называемой политике открытых дверей, которую с 1899 г. проводили в Китае Соединенные Штаты. Состоявшийся обмен мнениями ясно показывает, к каким выводам в отношении международного экономического взаимодействия пришел к этому времени Сталин. Эмиссара Чан Кайши интересовал вопрос, не обсуждался ли вопрос об этой политике на Ялтинской конференции и каково отношение советского правительства к этой политике. Сталин сообщит, что «Советское правительство не возражает против политики открытых дверей, если с ней согласен Китай, но сам Советский Союз никаких открытых дверей не требует. Что можно посоветовать Китаю? — задастся вопросом Сталин и, как водится, сам на него ответит. — На нынешнем этапе Китаю трудно отвергнуть политику открытых дверей, поскольку Китай сильно пострадал во время войны и разорен. Но позже Китаю придется закрыть двери, чтобы создать свою собственную промышленность». Откликаясь на заданный ему вопрос о том, «каким образом Советский Союз и Китай могут помогать друг другу», Сталин заверит, что СССР «поможет Китаю в создании своей промышленности и будет с ним торговать. Покупая у него сою, рис, если его много в Китае, хлопок, некоторое сырье, немного вольфрама и др. Взамен Советский Союз мог бы предоставить Китаю кое-какие станки, машины и оказать помощь специалистами». Благосклонно Сталин отнесется и к идее приезда китайской экономической делегации. Завершая вторую встречу, Сталин порекомендует держаться в политике самостоятельной линии. Нужно, — скажет Сталин, — «чтобы она ни на кого не ориентировалась и не диктовалась другими государствами». Переговоры с Цзян Цзинго не завершатся подписанием каких-либо официальных соглашений. По итогам визита Сталин пошлет в Чунцин телеграмму, в которой выразит надежду на то, что отношения между нашими странами будут развиваться в соответствии с советско-китайским договором. Адресует телеграмму советский вождь генералиссимусу Цзян Чжунчжену[556]. Именно это имя китайский руководитель предпочитал транскрибированному под европейское ухо Чан Кайши.

Обсуждение практических вопросов взаимодействия, прозвучавшие во время встреч рекомендации, как нам кажется, показывают, что в тот момент Сталин не отрицал перспективы возможного продолжения взаимодействия с Чан Кайши. И этот прагматический, или даже цинический, подход представляется понятным и оправданным, поскольку никто не мог тогда с определенностью прогнозировать успех той или иной стороны в тлевшем внутрикитайском конфликте, который разгорался на глазах у лидеров держав — победительниц во Второй мировой войне. Набирало силу и противостояние бывших союзников по антигитлеровской коалиции. Выбор союзника в Китае был сделан советским руководством давно, будучи предопределен идеологическими и политическими причинами, что не исключало необходимости политического маневрирования в зависимости от складывавшихся обстоятельств. Точно также и англо-американским союзникам (как и Чан Кайши) предстояло недолго думать, чтобы выбрать, на кого делать ставку во внутрикитайском противостоянии, совершая при этом политические маневры. Готовность советского руководства к поиску компромиссных решений в Китае подтвердит и скорый вывод весной 1946 г. советских войск из Маньчжурии, размещенных там после разгрома японской Квантунской армии.

Развернувшаяся летом того же года полномасштабная гражданская война после первых неудач китайских коммунистов станет клониться к их победе. Как уже знает читатель, 11 сентября 1948 г. Сталин получил от генерал-лейтенанта П. В. Федотова доклад начальника американской военной миссии в Китае генерал-майора Дэвида Барра «Третья мировая война и наша миссия». Помимо японской темы доклад раскрывает содержание предшествующего этапа политики США в Китае и планы американского руководства. «После одержания победы [во Второй мировой войне] наша политика в отношении Китая заключалась в том, чтобы посредничать в установлении мира между Гоминьданом и