И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

Я уже упомянул Михаила Семёновича Воронцова, при котором должен был «состоять» А. С. Пушкин. Напомню, что Семён Воронцов, отец графа, был послом России в Англии, знал и любил эту страну. Следует ли удивляться, что личным врачом Михаила Воронцова стал выдающийся английский хирург Хатчинсон. С ним он и приехал в Одессу. Может быть, и не вспомнил бы я об Уильяме Хатчинсоне, сыне капитана Эмманюэля Хатчинсона, если бы не роковая роль его в жизни Пушкина.

«В самом доме наместника, – вспоминал А. И. Левшин, правитель походной канцелярии Воронцова, – Пушкин часто встречался с доктором-англичанином, по всем вероятиям, страстным поклонником Шелли, который учил поэта нашего философии атеизма и сделался невольным орудием его катастрофы».

Внесём ясность: перехваченное письмо Пушкина, где он объяснял, что учился «чистому афеизму» у Хатчинсона, подчеркнем – частное письмо, послужило поводом для последующих гонений на поэта. А Хатчинсон, как истый дворянин и англичанин, долечив болевшего Воронцова, подал в отставку, уехал в Англию, как ни просило его остаться сиятельное семейство, а вместо него из Альбиона в Одессу прибыл доктор Роберт Ли.

Напомню, что Семён Воронцов, отец графа, был послом России в Англии, знал и любил эту страну. Следует ли удивляться, что личным врачом Михаила Воронцова стал выдающийся английский хирург Хатчинсон.

Но вот ещё одно открытие последних лет. Коллекционер «одессики», живущий в Нью Йорке Леонид Рабинович приобрёл в Лондоне сундук с фотографиями, документами, принадлежавший ещё одному врачу Воронцова, о котором мы ранее не знали, Ивану Прауту. В альманахе «Дерибасовская-Ришельевская» наш автор Виктор Корченов по нашей просьбе рассказал об этой находке, опубликовал неизвестные фотографии Михаила Воронцова, его жены и детей, но и, конечно, англичанина доктора Праута, вначале личного врача адмирала Грейга, а затем семьи Воронцова.

Может быть, и не с этой истории нужно было начинать рассказ об англичанах в Одессе, но все, что связано со становлением Пушкина, свято для города.

Да, по хронологии первым, думаю, следовало бы назвать Томаса Кобле. Он был одним из немногих, кто мог гордиться, что стал свидетелем рождения города. Как утверждает Олег Губарь, в 1792 году, за два года до основания Одессы, подполковник Кобле получил от казны 12 тысяч десятин земли на левом берегу Тилигульского лимана. А потом и в Одессе, ещё при де Рибасе, в греческом форштадте, он получил земельные участки. Так что название Коблевская улица – это не только дань памяти, но и отметка на местности, где были дома Кобле.

Звёздным часом жизни Кобле, тогда уже генерал-майора, был период с 1814 до 1815 гг., когда он между правлением Ришелье и Ланжерона, исполнял обязанности градоначальника Одессы. И здесь показал, что значит быть человеком чести, ответственным за город и горожан. К примеру, именно Кобле одержал первую в Новороссийском крае победу над нашествием саранчи. Восемь суток борьбы – и выдержали люди, гонявшие насекомых, и погибла саранча, до тех пор разорявшая край. Вот в этом было английское упорство Кобле.

Кстати, с начала XIX века, на Дерибасовской, угол Ришельевской, в доме Поджио, была резиденция дуайена дипломатического корпуса в Одессе английского консула Джемса Эмса. Торговые связи, инженерные работы были столь велики, что Южной Пальмире понадобился консул Великобритании.

Об инженерных работах. Одесситы хорошо знают, что Бульварную лестницу, позднее названную Потемкинской, проектировал итальянец Франц Боффо. Но что строительство это у прославленного Боффо «не задалось», знают немногие. Сроки срывались, лестница пугала неустойчивостью. И тогда из Англии был приглашен инженер-мостостроитель Уптон.

В 1841 году строительство лестницы инспектировал приехавший из Петербурга англичанин Прескот. И только после этой проверки в 1842 году лестница была сдана в эксплуатацию. Так что и в этом символе Одессы – Бульварной лестнице – есть английский след.

И ещё один символ Одессы – пушка на Приморском бульваре у здания горисполкома. Сколько раз мы читали в популярных изданиях, что английская эскадра в Крымскую кампанию обстреляла город, что доблестные артиллеристы под командованием прапорщика Щёголева отбили беспримерную атаку. Понадобилось скрупулезное исследование Владимира Адамовича Чарнецкого, чтобы мы узнали, что решение не стрелять по Одессе было принято лордами Британского Адмиралтейства.

«Нападение на Одессу, – писала «Таймс», – рассматривалось бы всей Европой как варварский произвол».

А тут ещё анекдотическая история с посадкой на мель английского фрегата «Тигр», ставшего замечательной целью. И результат – пушка как трофей, как свидетельство славы города, который до того не считался военным форпостом:

Войны – войнами, а строительство – строительством. Творцом крупнейшей в России эстакады в порту стал английский инженер Гаррис.

В последние годы благодаря публикациям О. Барковской, Т. Донцовой и В. Василенко усилился интерес к одесситу Вильяму Валькоту, одному из крупнейших архитекторов, работавших в стиле «модерн». Вильям родился 10 марта 1874 года и был крещен в Английской пресвитерианской церкви Одессы. Кстати, он же, будучи молодым архитектором, создал проект новой англиканской церкви для Одессы. Построить её должны были на том месте, где сейчас площадь Льва Толстого, но финансовые затруднения не позволили осуществить проект, опубликованный в столичном журнале «Зодчий». Крупнейшая работа Валькота в России – гостиница «Метрополь» в Москве, а сколько работ было выполнено в Европе, США. Вот как далеко шагнул одесский англичанин.

Не нужно думать, что только инженеры, зодчие, объединялись в английскую колонию Одессы. Нельзя забывать мореплавателей – от адмирала Грейга до Олега Томаса, в жилах которого, об этом он рассказывал мне, также текла английская кровь.

А литераторы! Автор первого описания Одессы – английская путешественница Мэри Гутри (Гатри). Книга писем Мэри к мужу о путешествии в 1795–1796 гг. вышла в Лондоне в 1802 году.

Упоминали Одессу Оскар Уайльд, Чарльз Диккенс, Герберт Уэллс, автор рассказа об одесских катакомбах, популярный уже в XX веке романист Джеймс Олдридж.

Можно перечислять и перечислять. Пора ставить точку. Но не назвать ещё одно имя – значит, не понять суть Одессы. Как Биг Бен, таким же символом Англии стал гениальный разведчик, любимец Черчилля Сидней Рейли. «Ну и что?», – спросит удивленный читатель. Вроде бы ничего, если бы не то, что родился Сидней в 1874 году в Одессе, и настоящая его фамилия и имя Зигмунд Георгиевич Розенблюм.

И кто знает, что откроется, если покопаться в биографиях знаменитых англичан – от Шекспира (по моим сведениям, в Одессе не был) до принцессы Дианы (по моим сведениям, в Одессе не была). А жена Черчилля была! И посылки раненым раздавала. Даже в госпитале, где была врачом моя мама.

Так что поиск английского следа в Одессе можно продолжать. У меня, кстати, есть несколько тарелок, изготовленных в Англии, специально для Одессы. На некоторых –