«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

горе». Весь период китайской истории с синьхайской революции до создания «единого» национального фронта представлял собой непрекращавшуюся войну враждовавших между собой группировок, которыё вступали во временные союзы с тем, чтобы вскоре опять сойтись друг с другом на поле брани. Это было время уступок, компромиссов, предательств и постоянных войн, на которых никогда не добивали поверженного противника. Вернее, его никогда не доводили до такого состояния. Потому что в противном случае усиливался бы противник, всё равно какой, Чан Кайши, Фэн Юйсян или Чжан Сюэлян. Всегда должна была присутствовать «третья» сила как элемент противовеса, т. е. три тигра умещались на одной горе. Максимум, что делал Чан Кайши, казалось, со своими заклятыми противниками, так это подвергал их домашнему аресту, как Ху Ханьмина, или позволял уехать за границу, как Ван Цзинвэю.

В «Отчёте о работе в Китае» Лессе, пробывший в Шанхае с августа по декабрь 1931 г., попытался порассуждать, в качестве кого целесообразно посылать представителя Коминтерна в Китай (напомним, что сам он выступал в Шанхае в качестве продавца лекарства от проказы), но так и не пришёл к каким-либо конкретным рекомендациям. Причём, по его словам, таковых не имелось и у «других товарищей», с которыми он беседовал по этому поводу. Рассуждения Лессе подчёркивали его непрофессионализм как нелегального работника, контакты которого с Зорге попали в поле зрения шанхайской муниципальной полиции.

Лессе высказал достаточно спорные утверждения. Так, по его мнению, «китаеведы, учёные, газетные репортёры и т. д. изжили себя». Предлагался и выход из создавшегося положения. Давался, например, совет (безусловно, правильный) внимательно изучать объявления, публиковавшиеся в газетах «Берлинер Тагеблатт унд Хандельсцайтунг» и «Гамбургер Фремденблатт», о вакансии свободных мест в Индии и Китае. Но последовавший далее пример перечеркнул разумное предложение: «Например, весной 1931 г. через „Гамбургер Фремденблатт“ приглашались на работу в Индию двое рулевых на баркасы. Такое место в Индии было бы блестящим для нас». Далее он писал: «Условия работы в Китае для американцев и англичан без средств к существованию также не очень благоприятны, но всё-таки люди этой национальности имеют больше шансов найти эти средства там либо в качестве пайщика с 3000–5000 мексиканских долларов какого-нибудь кабаре или матросского погребка». Лессе не ведал того, о чём брался рассуждать.

Ещё одним предварительным условием благополучной легализации должно было быть наличие у прибывшего на нелегальную работу паспорта, который при проверке оказался бы подлинным. Паспорт самого Лессе на имя Дёница вроде бы был очень хорош, так как он его получил в Берлинском управлении полиции, и, тем не менее, при наведении справок в Шанхае можно было бы очень быстро установить, что семья Дёниц никогда не проживала во Франкфурте-на-Одере…

В декабре 1931 г. Чжоу Эньлай, наконец, выполнил рекомендацию Коминтерна и покинул Шанхай. Под видом священника он направился в Центральный советский район – на юг Цзянси, где возглавил Бюро ЦК. Перед отъездом он встретился с Зорге, и это была далеко не единственная их встреча. Об этом эпизоде написала в своих воспоминаниях член компартии, известная как Чжан Ипин, которая находилась в тот период на подпольной работе в Шанхае (судя по всему, в Спецотделе ЦК КПК, который курировал Чжоу Эньлай).

Встреча состоялась в одном из номеров отеля французского сеттльмента. «С самого порога нас поприветствовал хорошо одетый, привлекательный джентльмен, – пишет Чжан Ипин. – С первого взгляда я вспомнила, что я уже встречала этого иностранца… Это лидер Коминтерна товарищ Зорге. С этого момента вы будете работать по его указаниям, представил иностранца Чжоу Эньлай. И уже адресуясь к Зорге, сказал: „По вашей просьбе я привёл сюда Чжан Ипин, пожалуйста, обеспечьте её подходящей для неё работой“». Зорге, по словам Чжан Ипин, остался доволен и пригласил вошедших присесть. Он выразил благодарность за сотрудничество, добавив, что «…будет признателен за подобную помощь и впредь». Чжоу ответил: «Не вижу никаких препятствий, я всегда смогу выделить ещё несколько человек по вашему выбору». Тогда Зорге заметил: «Честно говоря, я не очень разбираюсь в ваших партийных делах, и я совершенно не представляю, кого выбрать. Я с удовольствием оставлю это право за вами…»

Представляется, что у Чжоу Эньлая не было никаких иллюзий по поводу организации, которую Зорге представлял в Китае, о чем он, однако, не счёл нужным сообщить автору воспоминаний. Что же касается Чжан Ипин, то ей было поручено чтение китайской прессы. «Из 10 или около того изданий» она отбирала статьи, касавшиеся военной, экономической и культурной деятельности Гоминьдана, и сводила имевшиеся сведения в отчёт со своим собственным видением и анализом материала. После этого отчёт переводился на английский язык для последующей передачи Зорге. Сотрудничество с Чжан Ипин не пошло дальше перевода и анализа китайских газет. А вскоре и оно, по словам самой молодой подпольщицы, оборвалось.

А тем временем на смену отъезжавшим работникам из Москвы направлялись новые коминтерновские сотрудники: «Шанхай. Рамзаю от Михаила. В дополнение к № 18. Австрийца Мордко Розен или немку Ирму Кассубек встречайте в Астор Хаус 19 декабря с паролем „представитель фирмы Сименс“. Сообщайте дополнительно о здоровье двух наших приятелей и связывает ли это Шмидта. Абрамов. № 3454–13/XII-31».

Под фамилией «Розен» (псевдоним «Юлиус», «Юльюс», «Андрей») скрывался югослав Стефан Цвиич[40], который был направлен в Шанхай представителем Исполкома Коммунистического интернационала молодежи для работы с китайским комсомолом.

17 декабря из IV Управления поступил ответ на телеграммы о провалах «соседей»: «В Шанхай. Тов. Рамзаю. В связи с повторными провалами соседей просим прекратить все виды контакта с ними, иначе рискуете неминуемо заболеть сами. Давыдов. Старик».

К сожалению, Центр не был последователен. Зорге еще предстояло принимать очередных эмиссаров Коминтерна и передавать им на связь «наших друзей» – китайских коммунистов. 21 декабря из Шанхая для Пятницкого поступило сообщение, что «Юлиус» (Цвиич) с женой благополучно прибыл, а 26 декабря Вильгельм Влох точно также благополучно прибыл и передал «товар». Что касается Лессе, то он выехал «домой».

Параллельно Коминтерн в 20-х числах декабря вторично запрашивал: получены ли по линии IV-го управления 10 тыс. и переданы ли они «нашим друзьям»? Однако никаких денег Зорге не получал, о чем он и сообщил Пятницкому с просьбой уточнить, когда и как высланы.

Судя по содержанию декабрьских телеграмм, на фоне калейдоскопа проводов отъезжающих и встреч приезжающих представителей Коминтерна, Зорге был единственным человеком, который продолжал оставаться на месте, в Шанхае, и способствовал решению проблем связи с руководством и финансированием китайской компартии.

Глава 4. «Японские морские… круги за войну против Америки. Но военные, под руководством Араки, за скорейшую войну против СССР» («Рамзай» – Центру) (1932 г.)