«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

Швейцарский консул тем временем скептически отнёсся к подданству «больных» и отправил фотографию Рудника в Берн. Вскоре, однако, не без воздействия со стороны «Германа», швейцарский консул изменил свою позицию. 25 ноября 1931 года «Герман» через посредство «Рамзая» докладывал Пятницкому: «Швейцарец потребовал у своего правительства о передаче больных швейцарскому консульскому суду. Примите меры, чтобы был дан положительный ответ. Фишер принимает шаги связаться с группой Ван Цзинвэя через французского консула».

Между тем «Герман» встретился с журналистом Фименом и «потребовал» от него «обратиться с протестом к ЧКШ» для освобождения «больных». От Фимена ждали публикации статьи о терроре в Китае.

7 декабря 1931 года Герман телеграфировал в Москву: «Михаилу. Фишер сообщает: больные переведены из военного суда в Верховный Суд Сучоу. Статья переменена на 5-ю статью, предусматривающую наказание от 5 до 15-ти лет».

Чан Кайши сдержал своё обещание. Передача дела арестованных в гражданский суд состоялась, сами же «больные» были переведены в гражданскую тюрьму несколько позже – в начале января 1932 г.

Зорге всё это время пытался через Сун Цинлин добиться освобождения заключённых, тем более что как раз в эти дни решался вопрос об отставке Чан Кайши с поста председателя Национального правительства Китайской республик, которая и произошла 16 декабря 1931 года. Этот шаг ЧКШ объяснял якобы желанием содействовать единству своих товарищей по партии в Гуанчжоу, в Шанхае и в Нанкине. На самом деле он уходил, чтобы вернуться в ближайшее время.

Сдача Маньчжурии без боя Чжан Сюэляном и директива Нанкина о неоказании сопротивления Японии, как и последующая капитулянтская политика ГМД, направляли антияпонский подъём и против нанкинского правительства. Студенческое протестное движение вылилось в поход около 60 тысяч студентов 17 декабря 1931 г. в Нанкин, захват поездов и правительственных учреждений. Студенческие демонстрации в Нанкине на несколько дней парализовали жизнь города.

«По сообщениям мадам Сун [Цинлин] и других китайцев, с которыми контактировали люди [из] в[оенной разведки], – докладывал позднее К. Лессе, – члены правительства и партии Гоминьдана попрятались, даже войска предоставили студентам беспрепятственный доступ ко всем правительственным и партийным зданиям, так что в этой ситуации возможно было бы успешное освобождение политзаключённых из военной тюрьмы под Нанкином, если бы наша партия (КПК. – Авт.) взяла в свои руки руководство этим движением и в нужный момент выдвинула лозунг „Свободу политзаключённым!“».

«Мадам Сун [Цинлин] вернулась из Нанкина, она посетила в тюрьме [супругов] Нуленс и передала им тёплые вещи, – сообщал К. Лессе о событиях, предшествовавших отставке Чан Кайши. – Кроме того, она была у Чан Кайши, чтобы переговорить с ним об освобождении Нуленс, так как он ей обещал сделать при возможной своей отставке. Конечно же, он отказался от этого, заявив ей, что передал бы обоих гражданскому суду, иначе он не смог бы поступить. В это же день он приказал расстрелять Дэн Яньда, освобождения которого требовали кантонцы. Вечером мадам Сун [Цинлин] имела беседу с Зорге и потребовала 100 хороших коммунистов, которые должны были отправиться в Нанкин, там она хотела достать для них оружие и сама хотела вывезти [супругов] Нуленс из тюрьмы в правительственной машине. План был, возможно, неплохой, но я не могу судить о том, насколько она сама обладала мужеством и волей, чтобы осуществить его, так как я не знаком с мадам и также не знаю, правильно ли она оценила положение в Нанкине».

Естественно, такую операцию быстро организовать было просто невозможно. Когда потребовалось «100 хороших коммунистов», взять их оказалось негде, так как встреч с китайскими коммунистами в ближайшее время не предвиделось, а связаться с ними в экстренном порядке Лессе не мог. А тем временем студенческое движение в Нанкине достигло своего апогея. Счёт шёл если не на часы, то на дни. «Днём позже демонстранты были окружены войсками, силой посажены в вагоны и вывезены. На следующий день Чан Кайши сложил свои полномочия». «По-моему, план мадам Сун [Цинлин] возник в состоянии страшного возбуждения и возмущения по поводу расстрела Дэн Яньда, – писал Малей, – с которым она находилась в тесных отношениях, серьёзного же намерения выполнить его не было».

Дэн Яньда в 1930–1931 годах был председателем правления Временного комитета действия Гоминьдана, оппозиционного Чан Кайши.

18 декабря Зорге докладывал из Шанхая: «Для Михаила. Лия сообщает: больные переданы обыкновенному суду. Обещан и публичный суд. Время ещё неизвестно. Убедительно предлагаем срочно прислать известного адвоката, который официально будет работать вместе с Фишером, фактически примет ведение и контроль. Считаем, лучше француза или швейцарца, если возможно не немца. Фишеру самому нельзя присутствовать. Наши пробы использовать студентов для освобождения политических в Нанкине пока безрезультатны. Рамзай».

Впереди предстояла ещё долгая борьба за участь арестованных. В этой ситуации Сун Цинлин предложила участвовать в финансировании журнала левой ориентации, который бы выступил в защиту четы Рудник.

К тому времени накатывала очередная волна провалов среди работников Коминтерна в Шанхае. 28 ноября 1931 года Рамзай телеграфировал Берзину:

«Для Михаила. В тайном отчёте американского консула указывается на metro trade как на германо-советский концерн».

«Метрополитен Трейдинг К» являлось прикрытием для представителя пункта связи ОМСа в Шанхае с 1928 г. «У нас здесь имеется довольно солидное предприятие, – писал „Альбрехт“ Пятницкому, имея в виду данную фирму, – которую мы используем для получения средств и некоторых материалов».

Не оказывалась в стороне и английская полиция. Начальник английской полиции Гивинс встречался с предателем Гу Шуньчжан, «приготовляя новую провокацию против больных». Одновременно офицер английской разведки Fovles подготавливал «освобождение Eugen Pik для использования его провокаторских возможностей». Речь шла о том самом Евгении Пике, хорошо известном советским военным разведчикам.

9 декабря Рамзай сообщил в IV Управление: «Для Михаила. Малей и Герман немедленно должны покинуть Шанхай. Если удастся послезавтра. Провал будто бы идёт из Германии. Подробности пока неизвестны. Может ли это иметь связь с Веной? Срочите. Срочно указания насчёт парт[ийцев] и больных». Следом, 10 декабря, Зорге затребовал инструкций у Центра «в связи с провалом соседей».

Всё было гораздо проще – провал шёл «из Китая» и являлся следствием изначальной засвеченности представителя ОМС «Малея» (Лессе) и его неконспиративной деятельности в последующем, во время пребывания в Шанхае.

Как выяснилось в последующем, контакты Лессе, идентифицированного как представителя Коминтерна, дали основание шанхайской муниципальной полиции подозревать Зорге как советского агента.

Лессе, как следовало из его собственного доклада, в середине октября – начале декабря 1931 г. встречался с руководителями китайской компартии «Измайловым» (Чжан Вэньтяном), «Воровским» (Хуан Пином) и корейцем Ким И. Местом встреч (по фиксированным датам и