Пария - Энтони Райан

крепко схватил мешок с письменным столиком и завёрнутыми в кожу сокровищами – завещание Сильды и свиток мученика Каллина – и швырнул изо всех оставшихся сил. Прежде чем броситься в воду, я увидел, как мешок упал в камышах на другом берегу реки. Это был канал, в котором медленно текла грязная вода с отчётливой вонью нечистот, как человеческих, так и звериных. Я едва обратил на это внимание и перемахнул его за несколько гребков, поскольку грохот быстро приближающихся копыт вызвал последние резервы моих сил.

Среди камышей на дальнем берегу, я метался, пока не нашёл мешок, а потом выбрался на сушу, поднялся на ноги и заковылял к старым, скреплённым известковым раствором брёвнам, которые составляли стены Каллинтора. Рухнув перед этим грубым барьером, я понял, что отсюда никак не привлечь внимание тех, кто находится внутри. Сильда терпеливо обучила всех нас правильным фразам, как обращаться за убежищем, но какой от этого толк, если слов никто не услышит?

На лицо мне упали брызги – это Брюер доковылял до стены, и опустился рядом со мной, испустив долгий выдох, который сообщил мне, что его силы, наконец, иссякли. Череда всплесков и тоненьких стонов притянула мой взгляд к реке, где Тория вылезала из воды. Выбравшись, она поползла к нам, остановилась передо мной и слабо ударила по щеке.

– Отплатила… – простонала она. – Сволочь…

Мы втроём лежали, слишком уставшие, чтобы пошевелиться, а на другом берегу реки остановилась дюжина вооружённых всадников в доспехах. В замешательстве носилась свора волкодавов, которых явно смущала вонь и глубина воды. Ещё один всадник – в нём можно было легко узнать охотника по отсутствию доспехов и грубой кожаной одежде – спешился и пошёл собирать свою свору. Его глаза покраснели от горя и негодования, и он смотрел то на нас, то на трупы своих убитых гончих. Впрочем, меня больше беспокоил не страдающий от утраты охотник, а лорд Элдурм.

Он поднял забрало шлема, продемонстрировав покрытое пятнами лицо человека, которого мучают гнев и предательство. У меня не было возможности узнать содержание письма, оставленное ему Сильдой, но по убийственной ярости в его взгляде стало ясно, что эти чувства не из приятных. «Она сказала ему правду», со стоном решил я, устало глядя, как лорд нетерпеливо машет рукой одному из своих солдат. «А правду всегда нелегко выслушивать».

Вид заряженного арбалета, который солдат вложил в руки лорда Элдурма, вызвал слабый отзвук страха в моем истощённом теле. Но всё равно, я не мог ничего сделать, только дёрнулся, когда аристократ поднял арбалет, приставил приклад к плечу и прицелился.

– По крайней мере, ему хватает мужества самому совершить убийство, – вяло пробормотал Брюер.

– По правде говоря, не так уж он и плох, – пробормотал я в ответ.

– Ебать его в благородную жопу, – вставила Тория, из-за усталости даже без обычного яда в голосе. – Он же всё равно нас убьёт, а?

На самом деле первая попытка лорда Элдурма увенчалась лишь попаданием арбалетного болта в стену по меньшей мере в пяти футах над нашими головами. Он яростно потребовал у солдата другой, потом слез с лошади и попробовал перезарядить оружие, что внезапно вызвало во мне взрыв хохота. Ясно было, что он понятия не имеет, как работает арбалет, потому что тщетно тянул за тетиву, вместо того, чтобы крутить ворот. После нескольких минут бесплодной возни ему пришлось вернуть арбалет солдату, и пока тот крутил во́рот и заводил тетиву в замо́к, лорд Элдурм криками подгонял его. От этого моё веселье только усиливалось, и хохот уже доносился на другую сторону реки.

Его гнев достиг ещё бо́льших высот, его светлость выхватил у солдата заряженный арбалет, поднял и выстрелил, не целясь. Болт вонзился в землю в добром ярде от нас, отчего я расхохотался ещё сильнее.

– Похоже, милорд, – крикнул я ему, поняв, что веселье вернуло мне толику сил, – в стрельбе из арбалета вы столь же искусны, как и в любви!

– Закрой свой грязный керлский рот, Писарь! – крикнул он в ответ пронзительным от всепоглощающей ярости голосом. Отбросив арбалет, он кинулся к своей лошади и вытащил меч из ножен. Гнев, очевидно, полностью вытеснил его разум, поскольку он зашёл в реку несмотря на то, что доспехи наверняка утянули бы его в эти засранные бездны. Солдаты тут же бросились за ним и вытащили его на берег, несмотря на громкие протесты, и вся эта лязгающая толпа сияющей кучей повалилась наземь, а лорд тщетно пытался из-под неё выбраться.

На этот раз я хохотал так сильно, что выяснил, что от простого веселья можно на самом деле обмочиться.

– Немедленно прекратите это позорное зрелище!

Голос донёсся сверху – резкий скрипучий скрежет, в котором всё же хватало громкости и властности, чтобы мгновенно оборвать и потуги лорда Элдурма и мой смех. Взглянув наверх, я обнаружил напротив себя то, что поначалу принял за лицо совы, смотрящее на меня со стены. Над узким, заострённым подбородком моргали два чересчур крупных глаза. Я ошеломлённо смотрел, не говоря ни слова, пока лицо совы не сместилось, и я не увидел костлявую руку, державшую что-то вроде деревянного каркаса, окружавшего пару толстых линз. Огромные глаза прищурились – их обладатель сфокусировал взгляд на кучу вооружённых людей на другой стороне реки.

– Это священнейшее место во всём Альбермайне, помимо собора мученика Атиля! – возмущённо проскрежетал узколицый человек. – Как смеете вы насилием осквернять его святость?

– Я… – голос лорда Элдурма дрогнул. Он попытался отцепиться от своих солдат, и после долгого лязга и скрежета металла ему это удалось. – Я сэр Элдурм Гулатт, – представился он, выпрямляясь в настолько величавую позу, насколько позволял его непогасший гнев. – Лорд-защитник Королевских Рудников. А эти негодяи… – Дрожащим пальцем он указал на трёх «негодяев» у основания стены, – мои пленники, которые заслуживают немедленной казни за побег с законной службы…

– Восходящий! – поднимаясь, крикнул я и с трудом отошёл от стены. – Вы ведь здесь восходящий?

Я определил сан этого человека по красной окантовке на капюшоне его облачения. А ещё я сомневался, что священник меньшего ранга мог бы говорить таким властным голосом. Благодаря Сильде я знал, что в Каллинторе всегда есть четыре восходящих, по одному на каждое святилище.

Узкое лицо и увеличенные глаза снова посмотрели на меня, а я продолжал, не дожидаясь ответа и подняв мешок в руке:

– У меня есть лучшая