Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

Схема наследования у уйгуров имела линейный характер. Власть без кровопролития перешла от Кули к его сыну Моюн-чору и далее к внуку Идицзяню. В 779 г. Идицзянь предложил изменить политику по отношению к Китаю и начать с ним войну. Этому плану воспротивился его двоюродный брат и первый министр Тунь. Тунь убил Идицзяня и захватил власть. После смерти Туня титул кагана перешел к его старшему сыну Долосы, который вскоре был убит своим младшим братом (не названным в источниках). Уйгуры отказались признать самозванца и убили его, возведя на царство младшего сына Долосы по имени Ачжо. Последний умер, не оставив наследников, и престол перешел в руки новой династии.

В Первой и Второй Тюркских империях борьба за власть начиналась после смерти кагана и приводила к междоусобной войне. У уйгуров политическое противостояние чаще всего заканчивалось убийством правящего кагана соперником, который сменял его на престоле. Например, Тунь убил своего двоюродного брата Идицзяня, который находился у власти в течение 20 лет, а затем убил всех членов его рода, чтобы обезопасить свою власть. Несмотря на подобную жестокость, уйгурская знать не разделилась на противоборствующие группы и империя сохранила единство. Империя не раскололась и тогда, когда боролись друг с другом за престол сыновья самого Туня. Хотя передача власти у уйгуров часто сопровождалась насилием, у них не было междоусобных войн даже в период смены династий в 795 г. До этого времени все каганы происходили из рода Яглакар, а во время правления Ачжо реальная власть сосредоточилась в руках одного из уйгурских военачальников. Последний происходил из рода Эдиз, в детстве остался сиротой и был усыновлен влиятельным племенным вождем. Когда Ачжо умер, не оставив наследников, этот военачальник был объявлен каганом. В качестве меры предосторожности он выслал родственников Ачжо в Китай.

Родственные связи последующих каганов не столь ясны из-за недостатка генеалогических сведений. После великой реставрации времен правления Гудулу (795–808 гг.) и Бао-и (808–821 гг.) царствования каганов стали гораздо короче и больше омрачены насилием. Каган Чун-дэ умер в 824 г., пробыв на престоле всего три года. Его сменил младший брат — князь Хэса, который был убит царедворцами в 832 г., и на престол вступил племянник Хэсы — князь Ху (сын Чун-дэ?). В 839 г. Ху раскрыл заговор против престола и казнил заговорщиков. Один из его министров в отместку заключил союз с тюрками шато, которые жили на востоке вдоль танской границы, и напал на кагана. Ху покончил с собой, а изменивший ему министр поставил каганом князя Хэсу II, представителя царского рода. Он правил очень недолго, до вторжения в 840 г. кыргызов, которые, воспользовавшись политическими беспорядками у уйгуров, атаковали уйгурскую столицу и ограбили ее, положив конец империи. Как и две предшествующие тюркские империи, государство уйгуров рухнуло тогда, когда разногласия между двумя линиями наследников ослабили его единство и сделали уязвимым для атак соперников.

Таблица 4.3. Даты правления уйгурских каганов

Первая династия

Вторая династия

Степная цивилизация

Часто отмечается высокий уровень цивилизации уйгуров. Уйгуры имели постоянную столицу, из которой управляли империей, вели записи, развивали сельское хозяйство в степи и тесно взаимодействовали с ираноязычным миром в области религии и системы управления. В то время как большинство кочевых империй оставили в наследство только воспоминания о великих завоеваниях, уйгуры создали оригинальный синтез степных традиций и цивилизации и сохранили его даже после утраты политической власти. Уйгурский опыт стал связующим звеном между кочевниками и окружающими цивилизациями. Монголы, создавшие государство через четыреста лет после падения уйгурского каганата, во многом полагались на мнение уйгурских советников.

Идея создания в степи городов не была изобретением уйгуров. Сюнну также периодически основывали и покидали города. Тюркский каган Могилян хотел основать город, но его отговорили. Уйгуры основали свою столицу Карабалгасун вскоре после образования империи. Арабский путешественник Тамим ибн Бахр, посетивший Карабалгасун в 830-е гг., описывает его как большой город с двенадцатью железными воротами и крепостью. Он был «густо населен и многолюден, с большим числом рынков и разнообразными товарами». Земли вокруг города тщательно возделывались[205]. Город был расположен в центре территории, подвластной кочевникам, на реке Орхон, в том месте, где монголы позднее построили Каракорум.

Города, как правило, прочно ассоциируются с наличием сельскохозяйственного производства, и поэтому часто высказывалось мнение, что уйгуры были оседлым народом. Однако похоже, что это не так. Кочевая империя могла переселять людей, занимающихся сельским хозяйством, в глубь своей территории, где они обрабатывали землю, но города кочевников не были естественным итогом развития сельского хозяйства. Скорее, города номадов строились по приказу сверху и функционировали как центры по сбору налогов и дани. Уйгуры получали огромные количества шелка и других даров из Китая, и им нужно было место, где бы они могли хранить эти богатства, принимать купцов и отправлять правосудие, закрепив за собой роль посредника в прибыльной торговле шелком. Интенсивное сельскохозяйственное производство, налаженное в окрестностях городов, было вторичным явлением. Оно обеспечивало продуктами питания жителей столицы и поддерживалось за счет международной торговли. Такие города, расположенные в глубине Монголии, не зависели в своем развитии от местных ресурсов. Как и сама имперская конфедерация, они возникали в результате эксплуатации экономики Китая. Это были цветы растения, корни которого находились в Чанъани. Когда связь с Китаем разрушалась, степные города были обречены на вымирание. Даже местное сельское хозяйство зависело от устойчивости уйгурского государства. Сельское хозяйство в Монголии могло существовать только в том случае, если кочевники были защищены от нападений, а земледельческие общины — от угрозы разрушения. Будучи разрушенными, общины исчезали, поскольку не было достаточного количества сельскохозяйственного населения, чтобы восстановить их. Весь комплекс городской жизни, производства сельскохозяйственной продукции и централизованной торговли зависел от сохранения уйгурами контроля над степью.

Город Карабалгасун был построен по согдийскому, а не по китайскому образцу. Успех уйгурской цивилизации во многом определялся широким применением в степи иранских моделей организации. Иранское влияние на территории Монголии впервые стало заметно в конце существования Первой Тюркской империи, когда одним из обвинений, выдвинутых против кагана Хэли, было то, что он широко привлекал согдийцев в органы власти. До того единственной моделью цивилизации в восточной части Центральной Азии была китайская. Китайские модели организации, тесно связанные с сельскохозяйственной экономикой и во многих отношениях противоположные кочевому образу жизни, никогда не укоренялись в степи. В иранском мире не существовало такого резкого разделения на оседлое население и кочевников. Правители ираноязычных народов имели долгий опыт общения с