Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

военной поддержке кочевников. Несмотря на заносчивость и жадность, уйгуры были верными союзниками, сыгравшими большую роль в подавлении восстания Ань Лу-шаня. Не желая признавать свою зависимость от номадов, Тан не смогла понять, что их падение лишило ее важной военной опоры, которая могла быть использована в крайних случаях. Конец уйгуров стал предвестником заката самой Тан.

Внутренние проблемы Китая не были чем-то новым для Тан. Еще до восстания Ань Лу-шаня северная часть империи была поделена между множеством самостоятельных военных правителей, которые признавали легитимность, но не власть двора в Чанъани. Со временем двор стал все более зависеть от доходов, получаемых на юге, в бурно развивающейся области на реке Янцзы. По мере роста налогов возрастали и волнения в этом регионе, хотя ко времени падения уйгуров династия еще могла противостоять атакам мятежников. Несмотря на это, в течение последующих 20 лет ситуация вышла из под контроля Чанъани. В 859–860 гг. предводитель мятежников Цю Фу смог объединить многочисленные банды грабителей в единую армию и начал создавать аппарат управления на южном берегу Янцзы. После ожесточенной борьбы Тан сумела подавить восстание, но командующий императорской армией вынужден был использовать несколько сотен уйгурских и тибетских наемных конников, чтобы укрепить свои войска[208].

Восстание было первым из целой серии мятежей на юге, включая бунты в гарнизонах. Наиболее известным из последних было восстание под предводительством Пан Сюня. Он был одним из военачальников на южной границе, когда, получив приказ остаться на дополнительный срок службы, его солдаты восстали. Двинувшись на север, они ограбили большую территорию в районе Янцзы и в 868–869 гг. перерезали канал, снабжавший Чанъань. Правительственные войска смогли подавить восстание только с помощью тюрков шато. Тюркский предводитель Чжуе Чи-синь командовал трехтысячным войском — т. е. тем самым количеством воинов, которое присылали Тан уйгуры для атаки на Ань Лу-шаня. Как и в случае с уйгурами, этот небольшой конный отряд сыграл решающую роль в ряде сражений. Предводителю тюрков было обещано почетное право использовать императорскую фамилию, и он стал известен как Ли Го-чан.

В обеих кампаниях танские военачальники опирались на иноземные войска. Правда, в отличие от уйгуров, тюрки проживали вблизи границы и использовали свою силу для того, чтобы получить территориальные уступки на севере. Тем не менее тюрки шато оказались более преданны Тан, чем большинство китайских военных наместников. Как и большинство степных кочевников, они не имели желания управлять всем Китаем. Они поддерживали Тан до самого конца. Эти варвары оказались самыми преданными сторонниками династии.

Падение Тан началось в 875 г., когда на юге произошло огромное восстание, возглавляемое Хуан Чао. В 880 г. восставшие заняли Лоян и Чанъань. Танский двор бежал в Сычуань. Годом позже контратаки танских войск остановили продвижение восставших, однако военачальники, опасаясь потерять армии, придерживались оборонительной стратегии. В отчаянии танский двор обратился к своему единственному надежному защитнику — тюркам шато, невзирая на то, что они нападали на другие племена, поддерживаемые Китаем. Под предводительством Ли Кэ-юна, сына прежнего шатосского лидера, тюрки сформировали 35-тысячную армию, выступившую против восставших в 883 г. Вместе с примкнувшими к нему войсками из китайских провинций Ли атаковал и уничтожил гораздо более многочисленные войска мятежников. Хуан Чао оставил Чанъань и отошел на юг. Несмотря на ряд последовавших поражений, он смог выстоять против новых танских атак. Двор опять обратился к Ли Кэ-юну, который в 884 г. двинулся на восток вместе с пятидесятитысячной армией. Потерпев ряд поражений и пережив несколько стихийных бедствий, Хуан Чао бежал с небольшим отрядом сподвижников, преследуемый тюрками. В конце концов, загнанный в ловушку, он кончил жизнь самоубийством, чтобы не позволить Ли получить награду за его пленение.

Ли была обещана должность военного наместника на большей части северных территорий. Такое обещание практически узаконивало его власть, поскольку Китай теперь был разделен на множество милитаризованных провинций под началом независимых правителей. Тюрки могли попросту устранить династию, чья власть более не распространялась за пределы столицы. Вместо этого они сохраняли видимость централизованной власти вплоть до 907 г., пока один из китайских военачальников официально не положил конец династии Тан[209].

Киданьская династия Ляо

Политическая ситуация на границах и внутри Китая после падения Тан по своему характеру напоминала ту, что имела место после падения Хань и захвата власти иноземными династиями. Анализируя события постханьского периода, мы предположили, что в такие периоды действовал определенный тип политической экологии[210], который устанавливал прогнозируемый порядок смены иноземных династий, обусловленный различиями их внутренней структуры. Предложенная модель позволяет выделить три основных типа иноземных династий, обусловленных их происхождением и организацией.

Степные кочевники. Базировались на северной границе Китая и использовали свою племенную военную организацию для того, чтобы стать правителями значительной части Северного Китая. Принимали на себя основную тяжесть борьбы с китайскими военачальниками и образовывали первые иноземные династии в Китае. Однако постоянные военные действия и неспособность создать устойчивую административную систему, а также трудности сочетания китайской и кочевой моделей управления приводили к быстрому их падению.

Консервативные маньчжурские пограничные государства. Начинали как небольшие царства на северо-востоке Китая, объединявшие степных кочевников, лесные племена, китайских земледельцев и горожан. Имели дуальную форму управления. Одна часть административного аппарата была представлена кочевниками, занимавшимися делами племен и военными вопросами, другая — китайскими чиновниками, ведавшими гражданскими делами. Обе части системы находились под контролем императора, который манипулировал ими в своих целях, используя, с одной стороны, китайские законы, чтобы ограничить самостоятельность кочевников, а с другой — военную организацию племен, чтобы предотвратить восстания гражданского населения. Этот тип дуальной организации был результатом длительного развития и мог появиться только в тех районах, где существовала относительная стабильность — т. е. вне зон основных конфликтов в Китае. Такие государства отличались консервативностью и возникали только после падения степных династий. Они были скорее «падальщиками», чем завоевателями, и в лучшем случае контролировали только часть Северного Китая. Хотя такие пограничные государства возникли как на северо-востоке, так и на северо-западе, те, что находились на северо-востоке, имели стратегическое преимущество, поскольку располагались гораздо ближе к равнинным территориям Северного Китая.

Агрессивные маньчжурские пограничные государства. Основывались вождями «диких» племен, происходивших из лесов или из степи. Первоначально находились в зависимости от граничивших с ними консервативных маньчжурских государств. Неспособность последних распространить свою власть на весь Северный Китай означала, что они в конечном итоге сталкивались с серьезными финансовыми проблемами, которые вызывали недовольство основной массы чиновников и армейских офицеров. Нецивилизованные и агрессивные пограничные племена извлекали выгоду из экономических трудностей и военной слабости консервативных государств, изгоняли их династическую элиту, гальванизировали государственные институты и начинали проводить