Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Барабанов

«Взявшие от жизни всё» члены Политбюро словно повторяли слова бесноватого фюрера: «Мы уйдём, но так хлопнем дверью, что содрогнётся весь мир!» (апрель 1945 г.).

«Вельтмахт одер нидерганг» («Мировое господство или крах») – лозунг, которым Гитлер оправдывал собственную агрессивную политику. Если мировое господство недостижимо, говорил он, то он, как Самсон в Газе, предпочитает умереть в катастрофе. «Если мы будем не в состоянии покорить мир, – заявил Гитлер в 1934 году, – мы должны втянуть полмира в уничтожение вместе с собой» [311] . «Жертвы будут огромны… Нам придётся отказаться от многого из того, что было ценным для нас и сегодня кажется невосполнимым. Города превратятся в руины, замечательные памятники архитектуры исчезнут навсегда. Это время не пощадит нашу священную землю. Но я не страшусь этого» [312] .

Кто-то скажет: это сравнение кощунственное! Приношу извинения. Тогда обратимся к «первоисточнику». 13 июля 1921 г. московская «Правда», повторяя более раннее обещание Троцкого «перед уходом хлопнуть дверью на весь мир», писала: «…тем, кто нас заменит, придётся строить на развалинах, среди мёртвой тишины кладбища». И лишь Горбачёву удалось добиться того, чего не сумели сделать Андропов и Черненко – удаления американских ракет «Першинг» из Западной Европы – в обмен на удаление СС-20 из Восточной.

В 1977 г. была проведена очередная Всемирная конференция («Религиозные деятели за прочный мир, безопасность и справедливые отношения между народами». Москва, 6–10 июля 1977 г.). Она проходила уже без участия владыки Никодима. Очередной миротворческий конгресс 1982 г. состоялся уже после кончины митрополита (1978 г.). Уже были введены советские войска в Афганистан (1979 г.), в Польше было объявлено военное положение. Как писал в мемуарах Эдвард Терек, однажды по прямому проводу ему позвонил Брежнев и без излишней дипломатии прошамкал:

– У тебя-я-я контра-а-а. Надо взять за морду. Мы поможем.

Легко сказать – «взять»! Кого? Легко сказать – «контра». Это рабочие-то? То, что происходило в Польше, мы называли контрреволюцией. И наводили тень на плетень. Это была типичная, хоть и без моря крови, революция. И случилось то, что рано или поздно должно было случиться. В отличие от российского орла, у польского – одна голова. Повёрнута она в сторону Запада [313] .

И снова пошли резолюции.

Из заявления руководителей ХМК о положении в Афганистане.

«…Угрозам свести на нет завоевания Апрельской революции оказали решительное сопротивление прогрессивные силы самого Афганистана. В свете анализа этих событий совершенно очевидны и понятны те причины, которые побудили правительство Афганистана просить о помощи соседнюю державу – Советский Союз и почему Советский Союз оказал эту помощь.

… Мы обращаемся ко всем Церквам и христианам с настоятельным призывом, чтобы они старались составить для себя неискажённое представление об обстановке в Афганистане, избегать поспешных, необдуманных решений, содействовать тому, чтобы у общественного мнения сложилось правильное понимание всех этих проблем» [314] . И подписи:

Епископ д-р Кароли Тот, президент ХМК (Венгрия);

Митрополит Киевский и Галицкий Филарет (ныне – Киевский патриархат, в расколе с Московской патриархией).

Д-р Любомир Миржеевский, генеральный секретарь ХМК (Чехословакия).

Прага, 16 января 1980 года.

Люди свои, проверенные: один пережил подавление венгерского восстания в 1956 г., другой – подавление Пражской весны (1968 г.), а третий – просто «агент влияния Антонов».

Но вот беда – Запад решил бойкотировать Олимпиаду-80, проводившуюся в Москве. Успеху Олимпиады помешало новое обострение отношений между СССР и США. После ввода советских войск в Афганистан в конце 1979 г. администрация президента США Картера пыталась организовать массовый бойкот Игр в Москве.

«О, спорт, ты – мир!». И снова миротворческое заявление: «Мы, церковные люди, понимаем и разделяем причины, приведшие к этому шагу Советское правительство, и не считаем ни в какой мере оправданным использование событий в Афганистане со стороны США и ряда других стран для бурного нагнетания напряжённости в отношениях между Востоком и Западом. Мы решительно осуждаем использование событий в Афганистане как повод для раздувания недопустимой кампании по срыву проведения в Москве Олимпийских игр 1980 года, Игр, призванных укреплять элементы братства, взаимопонимания и мирного сотрудничества между всеми народами, населяющими нашу землю» [315] .

Игры, хоть и в усечённом виде, худо-бедно состоялись, но в народе их насмешливо называли «Спартакиада-80».

Московская Олимпиада-80… Вишнёвый сок с мякотью из запотевшего пакетика серебряной фольги с приложенной запечатанной индивидуальной коротенькой соломинкой – финский. Стограммовые вакуумные упаковочки тонюсенько нарезанной салями различных сортов – финские. А ещё сыры разные, джемы – всё финское. Финляндия выиграла право снабжать олимпийские буфеты. Поставки все рекламные, халявные.

Халява сыпалась на Москву как из рога изобилия. Шри-Ланка поила её настоящим цейлонским чаем. Германия катала на настоящих «мерседесах» (микроавтобусы для участников и индивидуальные авто для членов МОК и НОК). Япония оснастила все пресс-центры телевизионным оборудованием. Концерн «Кока-Кола» успел прислать в Москву до объявленного Штатами бойкота немереные тонны концентрата с фантастическим названием «Фанта», а аппаратов, которые превращают этот концентрат в напиток, смог прислать лишь считанные десятки. Их поставили в пресс-центрах, что-то напутали с дозировкой, поэтому любой желающий бесплатно получал огромный стакан ярко-оранжевого, почти непрозрачного пенящегося напитка, обжигающий вкус которого вдохновлял многих на химические опыты, главным из которых было «отмывание денег». За какие-нибудь полчаса пребывания в этой жидкости замусоленные пятаки начинали сверкать, как солнце. Оставленный в стакане полиэтиленовый пакет за рабочий день растворялся без остатка. Поразительные очищающие свойства «Фанты» чиновники нашего Олимпийского комитета тут же применили к делу. Излишками концентрата они до блеска мыли выданные им, на время «мерседесы». Химию – в жизнь!

Последний дождик пролился за день до открытия. Аккурат во время репетиции зажигания огня, отчего лучший баскетболист всех советских времён Сергей Белов не смог добраться с факелом до чаши: щиты, образующие эффектную дорожку прямо через зрительскую трибуну, которые подняли над собой в нужный момент специальные люди, тут же намокли и превратились в каток. К настоящему открытию на них прибили планочки, но дождя не было, и Белов с лёгкостью и достоинством огонь к чаше доставил [316] .

В это время родился такой анекдот: с торжественным словом на открытии Олимпиады в Лужниках обращается генеральный секретарь ЦК КПСС, открывает папку, сосредоточивается и произносит: «О!..» Трибуны замирают. Генсека как будто заклинивает, и он многозначительно повторяет: «О… О… О…» К Брежневу подбегает один из спортивных руководителей и говорит: «Леонид Ильич, это кольца – олимпийская символика. Текст – ниже».

А через четыре года Кремль нанёс Белому дому ответный удар.