Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

К подписанию капитуляции был приготовлен и адмиральский салон. Стены украсили флагами, а вокруг стола поставили кресла, по числу участников.

После обычных приветствий вице-адмирал Ушаков велел подать кофе. Французы не скупились на комплименты:

– Удивляемся вашим благоразумным распоряжениям, господин адмирал! – говорили наперебой бригадные генералы Ливрон с Верьером. – Поразила нас и храбрость русских войск! Признаемся честно, что мы никогда не думали, что с одними кораблями можно подступиться к нашим батареям и отважиться на приступ!

Комиссар Дюбуа добавил:

– Что касается меня, то я более иного поражен великодушием и человеколюбием ваших воинов. Сотни французов обязаны вам сохранением своей жизни, силой, исторгнутой от рук мусульман!

Акт подписали быстро. С нашей стороны подписи поставили Ушаков и Кадыр-бей, заверив их своими печатями. Затем акт отвезли в крепость, где его подписал и заверил печатями генерал Шабо.

Согласно подписанным параграфам, мы отпускали всех французов восвояси. Они же обещали не воевать с нами в течение ближайших 18 месяцев.

Спустя час прибывший к Ушакову командир «Макария» капитан-лейтенант Ратманов положил перед вице-адмиралом флаг французской крепости и ключи от ее ворот.

– Дай-ка, я тебя расцелую за сей знатный подарок! – не выдержал всегда сдержанный в эмоциях Ушаков, заключая «Макара с Макария» в свои объятья.

Из шканечного журнала линейного корабля «Захарий и Елисавет»: «Февраля 19 числа приезжал на корабль “Павел” из крепости Корфу на французской лодке под нашим и французским флагами адъютант французского генерала, командовавшего в крепости гарнизоном, и с ним два офицера армейских, привезя письмо к главнокомандующему от оного генерала Шабо и генерал-комиссара Дюбуа, в коем просили остановить военные действия и пролитие крови храбрых войск с обеих сторон и положить сроку о договорах до сдачи крепостей Корфу касающихся. Главнокомандующий, согласясь с командующим турецкой эскадрой, спустя малое время отправил одного адъютанта в крепость с ответом, дав сроку учинить договоры в 24 часа, приказывая на такое время прекратить военные действия во всех местах; в 5 часов пополудни главнокомандующий отправил в крепость Корфу флота лейтенанта Балабина, отправляющего должность при нем адъютанта, с договорами, по коим главнокомандующий обеих эскадр требовал сдачи крепостей, которой в 9 часа пополудни возвратился обратно на эскадру.

Февраля 20 числа приехали на корабль “Павел” под нашим и французским военными флагами из крепости Корфу на лодке французские комиссары для утверждения и размены договоров; тогда приехал на оной же корабль командующий турецкой эскадры адмирал Кадыр-бей и с ним определенный от Дивана во флот министр Махмуд Ефендий, которые заседали обще с адмиралом Ушаковым и французскими чиновниками при заключении капитуляции о сдаче Корфу. По заключении оной отправил обратно в крепость с майором нашей эскадры Боаселем для подписания сих договоров начальствующим в крепости генералитетом, и оной майор Боасель с подписанной капитуляцией вскорости возвратился, в которой заключалось: крепости Корфу с артиллерией, амуничными запасами, съестными припасами, материалами и всеми казенными вещьми, которые ныне состоят в арсенале и магазинах, также все вещи казенные, как состоящие в городском ведомстве, так и принадлежащие гарнизону, в том числе корабль “Леандр”, фрегат “Бруна” и все другие суда республики французской, сданы быть имеют во всей целости по описи определенным от российской и турецкой эскадр комиссарам; гарнизон французский через один день от подписания капитуляции при военных почестях выйдет из всех крепостей и ворот, которые он ныне занимает, и, будучи поставлен в строй, положит оружие и знамена свои, исключая генералов и всех офицеров и прочих чиновников, которые останутся при своем оружии».

Лейтенант Егор Метакса восторженно вспоминал об этих счастливых минутах своей жизни: «Радость греков была неописанна и непритворна. Русские зашли как будто в свою родину. Все казались братьями, многие дети, влекомые матерями навстречу войск наших, целовали руки наших солдат, как бы отцовские. Сии, не зная греческого языка, довольствовались кланяться на все стороны и повторяли: «Здравствуйте, православные!», на что греки отвечали громкими «ура».

А Ушакова уже донимали предводители янинских албанцев. Грозя жалобой Али-паше, они требовали отдать им взятые крепости на разграбление. Вице-адмирал прогнал просителей прочь.

В полдень французский гарнизон в три тысячи солдат и офицеров вышел из крепости, сложил знамена и оружие перед строем союзных войск. Из крепости они так же строем двинулись в порт на погрузку. Выделенные для перевозки сдавшихся транспорта должны были доставить их в Тулон. За французами из крепости вышли и сто евреев, которые так же дрались на их стороне. Так как последние числились подданными султана, их сразу же отогнали в сторону турки. По повелению Кадыр-бея, изменники евреи были тут же закованы в железа и отправлены в Константинополь. Вряд ли их дальнейшая судьба была счастливой…

Последним из ворот вышел сам комендант, который, опустив глаза, передал знамена и ключи от Корфу. Из шканечного журнала линейного корабля «Захарий и Елисавет»: «В крепостях острова Корфу при приеме по осмотру определенных оказалось мортир медных разных калибров 92, чугунных 9-ти пудовых каменнострельных 13, голубиц (так наши моряки называли гаубицы. – В.Ш.) медных 21, пушек медных разных калибров 323, чугунных разного калибра 187, ружей годных 5495, бомб разного калибра, чиненных, 545, нечиненных, 36 849, гранат, чиненных, 2116, нечиненных, 209, древгаглов 1482, ядер чугунных разных калибров 137 тысяч, книпелей 12 708, дуль свинцовых ружейных 132 тысячи, пороху разных сортов 3060 пудов, пшеницы немолотой в разных магазинах до 2500 четвертей и… морского и сухопутного провианта по числу французского гарнизона месяца на полтора, также оказалось во многих магазинах по разным должностям припасов и материалов немалое количество. Судов, при Корфу находящихся: корабль 54-пушечной, обшитый медью “Леандр”, фрегат 32-пушечной “Бруна”, поляка “Экспедицией” о 8 пушках медных, одно бомбардирское судно, галер 2, полугалер годных 4, негодных 3, бригантин негодных 4 и 3 купеческие судна, и оные купеческие судна надлежит казне или хозяевам; велено комиссии об них сделать рассмотрение; в порте Гуви один 66-пушечный корабль ветхой, также один корабль, 2 фрегата ветхие, затопшие; при крепости же Корфу и в порте Гуви нашлось не малое количество дубовых и сосновых лесов, годных ко исправлению кораблей и в перемену рангоута…

Февраля 23 числа послано на корабль “Леандр” пристойное число жителей для его исправления, а на фрегат “Бруна” посланы служители с турецкой эскадры, которой по согласию главнокомандующих соединенными эскадрами взят турками, а корабль “Леандр” достался российской эскадре». Это был настоящий триумф российского оружия!

«Французы лично признаются все, что никогда ничего подобного не видали и не слыхали», – не без удовольствия писал Ушаков вскоре после победы.

Ему вторит в своих воспоминаниях