Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Представить такое было почти невозможно: конституционная республика в составе российской империи, но умный Ушаков подвел все к тому, что пусть все будет так, как хотят греки, не называя, однако, вещи своими именами. Это устроило всех.

В этот же день торжественно крестился герой штурма Видо татарин Кая-бей, приняв в православии имя Кирилла Балатурова. Впоследствии Балатуров будет командовать конно-татарским полком и отличится в 1812 году.

Из шканечного журнала линейного корабля «Захарий и Елисавет»: «Февраля 22… По возвещении утренней зори сигналом велено обеим эскадрам сняться с якоря и идти между крепостями Корфу и острова Видо, куда подошли и стали линиею по всему рейду на якоря, окружая все крепости оною, и легли на шпринг противу оных крепостей для предосторожности… Пополудни того же числа французский гарнизон, выходя из крепости в надлежащем устройстве, положил пред фрунтом наших войск свои ружья и знамя сходно с капитуляцией. Войска наши, приняв оные и всю амуницию, немедленно заняли все укрепленные места нашим караулом, в сие же время французские флаги с крепостей спущены и подняты на оных наши; то ж на корабле “Леандре”, фрегате “Бруна” и прочих судах флаги союзных держав, и со оных крепостей салютовано адмиральскому флагу из 7 пушек, которым ответствовано равным числом; в то ж время главнокомандующему привезены на корабле “Святой Павел” французские флаги с крепостей и с судов, знамя гарнизона, то ж и ключи от всех крепостей, ворот и от магазина, которой обще с генералитетом и протчими командующими отправились в Корфу в церковь Святого чудотворца Спиридона для принесения Господу Богу благодарственного молебствия. По сходе на берег встречены были множеством народа и первейшими жителями обще с духовенством с величайшею почестью и восклицаниями, возглашая благодарность всемилостивейшему государю императору Павлу Петровичу за избавление их от ига неприятельского, производя беспрерывный колокольный звон и ружейную пальбу во всех домах, из окон вывешены были шелковые материи и флаги первого адмирала, которые также многие из жителей, держа в руках, теснились, желая видеть своих избавителей, а по выслушании благодарственного молебствия главнокомандующие эскадрами и протчими возвратились на корабли».

Наконец, понемногу начали подвозить провиант из Константинополя. Но какой! Сухари, смешанные с мякиной, были «весьма худы и притом много гнилых», вместо круп невероятную смесь ячменя с овсом, которую только лошадям впору и давать, а вместо вина настоящий уксус, который и в рот взять было невозможно.

Эскадренный врач напрямую заявлял адмиралу:

– Лучше уж вовсе голодом служителей морить, чем этой гадостью кормить, и то больше протянут!

По этой причине продовольствие приходилось закупать самим на месте. Торговцы, зная наше положение, сразу же взвинтили цены до небес, но делать нечего, приходилось переплачивать и в три, и в пять раз.

Понимая, что английским союзникам известие о падении Корфу не слишком понравится, Ушаков написал в Константинополе Томаре: «Требования английских начальников морскими силами в напрасные развлечения нашей эскадры я почитаю за не иное, что ни малую дружбу к нам показывают, желая нас от всех настоящих дел отстранить и, просто сказать, заставить ловить мух, а, чтобы ни вместо того вступили на те места, от которых нас отделить стараются. Корфу всегда им была приятна: себя они к ней прочили, а нас разными и напрасными видами без нужды хотели отделить… Однако… Корфу нами взята… (англичане) требования делают напрасные и сами по себе намерение их противу нас обличают…»

В кругу своих капитанов Ушаков был более откровенен:

– Теперь у англичан зависть да ревность к нам прибавятся преизрядно!

* * *

Новость о сокрушительном падении одной из сильнейших цитаделей Средиземноморья быстро разнеслось по всей Европе.

Что касается императора Павла, то задержка Ушакова у Корфу последние месяцы его весьма раздражала. Едва в дверях кабинета появлялся вице-президент адмиралтейств-коллегии Кушелев, Павел непременно спрашивал:

– И что Ушаков все топчется у этого Корфу, лучше бы Мальту осаждал, да в Италии королю Фердинанду помог. Флот должно иметь в движении и действии, а не занимать его лишь атакой Корфу!

В отличие от императора адмирал Кушелев стратегическую значимость острова понимал, но, зная характер Павла, навязывать свое мнение опасался. Когда же пришло известие о взятии Корфу, Павел отнесся к нему весьма спокойно.

– Пусть теперь Ушаков правит на выручку королю Неаполитанскому, да к Мальте понемногу подступает, чай уже наша губерния!

Весьма расстроило императора и бегство французского линейного корабля, хотя на фоне выдающейся победы это был всего лишь досадный эпизод.

За взятие Корфу Ушакову был даден чин полного адмирала, но для остальных участников блокады и штурма Корфу император наградами пожадничал. Такое неуважение к подвигам моряков было вызывающе оскорбительным.

– Я не желаю никакого награждения себе, у меня и так всего в достатке, лишь бы служители наши ревностно служащие Отечеству не болели, да не пухли с голоду, а остальное приложится! – говорил Ушаков во всеуслышание, узнав о более чем скромных наградах его подчиненным.

5 марта о взятии Корфу стало известно в Константинополе. В тот день туда с Корфу пришел корабль, на котором младший флагман Феттах-бей привез радостное известие и ключи от знаменитой крепости.

– Даже Ушак-паша признал нашу храбрость! – говорил великий визирь Селиму, читая письмо вице-адмирала: «…Словом, вообще, взятие крепостей Корфу целый свет может отдать справедливость вверенной мне эскадре и нашему действию; но, чтобы утвердить более и более дружбу нашу с Блистательной Портой Оттоманскою, в реляции пишу я все вообще и их похваляю, и отношу им признательность».

– Да возрадуется Аллах за такую великую победу! – был несказанно обрадован султан Селим. – Воздадим же хвалу знатному Ушак-паше за его ревностное служение! А как вели себя наши воины?

– О, мой повелитель! – упал ниц Феттах-бей. – Они, глядя на московитов, отныне весьма привыкли к послушанию, и их снедает жажда новых подвигов во имя твоей славы!

Султан Селим был в тот день особо щедр:

– Передать от меня в награду Ушак-паше бриллиантовый челенг, соболью шубу с моего плеча да тысячу червонцев на расходы, а его храбрым служителям еще три с половиной тысячи червонцев!

На улицах Константинополя царило настоящее веселье. Таких побед, как взятие Корфу, у турок не было давно.

Через два дня реиз-эффенди Атыф-Ахмет устроил прием для союзных послов. Встретив посла Томару, он долго тряс его руку своими двумя:

– Приятная весть о великой победе наших флотов над поругателями веры явила нам великие услуги известного вам Ушак-паши! Мой повелитель великий падишах и попиратель вселенной изволит испытывать великое к нему уважение и почтение!

Затем реиз-эффенди попросил Томару прислать ему от Ушакова