11 звезд Таганки - Михаил Александрович Захарчук

дала имя Сюрприз, и в Гришу. Гриша и Лучана чувствуют, что становятся близки друг другу. Восстановив с помощью Маурицио свой "утерянный" итальянский паспорт, Лучана хочет вернуться в Италию, но в самолете встречает… Гришу и Сюрприза. И – немножко секса.

Ярмола в гриме откровенно «косит» под Джона Леннона. Из Лёни любовник, как из меня балерун. Но это мои предварительные, так сказать, гипотетические сомнении. А ковёр, точнее – экран покажет.

16.03.95, четверг.

Ходил с дочерью Наташкой на премьеру фильма «Московские каникулы» в центральный Дом кинематографистов. С Ярмолой пообщались почти на бегу: «Ты деньги за телевизор взял?» – «Какие деньги, за какой телевизор?» – «Ну как же – ты и мой охранник в прошлом году брали телевизор в фирме ТВТ. Прошёл ровно год. Можешь поехать и забрать стоимость телевизора». Надо же! Откровенно говоря, я действительно забыл о том, что в прошлом году по совету Ярмольника ездил куда-то в район Черкизовского рынка и взял телевизор, который «по ящику рекламировал» Леонид Исаакович. И хоть помнил он больше о своём охраннике, а обо мне во вторую очередь, но всё равно я был тронут. Смахнув скупую мужскую слезу, попросил: «Лёня, разреши с тобой сфотографироваться. Для истории. Век не забуду твоего благодеяния!» Посмеялись, разошлись. У Ярмолы – пар из того места, где спина кончает своё благородное название. Ещё бы: организовать просмотр премьерного фильма в Доме кино, – это вам не фунт изюму и не шубу в трусы заправить.

Прохаживались с Якубовичем по фойе Дома кино. Он живописал передо мной нашу будущую поездку в Чечню. Мне она нужна чуть больше, разумеется, чем рыбе зонтик, но как откажешь «выдающемуся шоумену современности», регулярно изнывающему от безделья. Потому что если бы у человека было серьёзное занятие, он бы не стал маяться дурью. А может мужик именно таким образом себя встряхивает, чтобы совсем уж не закиснуть? Хрен его знает этих шоуменов. Во всяком случае, это и про него написал Игорь Губерман: «Творимое с умом и не шутя/ безделье освежает наши души;/ с утра я лодырь, вечером – лентяй,/ и только в промежутке бью баклуши». Вот Лёне Ярмольнику некогда дурью маяться. Он пашет, как Папа Карло, крутится, как белка в колесе, трудится по 12–13 часов в сутки.

Звонил Виктор Ильич Шварц – хозяин газеты «Частная жизнь», в которой идёт мой материал о Лёне Ярмольнике. Просил «добавить немного Листьева». «Граммов триста-четыреста Влада тебя устроит?» Реготал совершенно искренне. А про Плисецкую помалкивал. Знать, ещё не прочитал.

1.04.95, суббота.

Якубович рассказал: «Вчера мы с Борисом Бруновым заседали в Московском городском правлении Фонда мира. На трибуну вышла громадная бабища. Брунов шепчет мне на ухо: «Лень, посмотри, какой бабец за мир». А в перерыве разговариваю с Мариной. Подходит журналист из «Московского комсомольца»: «Это ваша новая жена?» – «У меня нет жены, – отвечаю. – Я живу с Ярмольником. Лёнька замечательно готовит, а Макар приезжает к нам белье стирать. Готовить Макаревич ведь вообще не умеет, это он только передачу вести горазд, а сам даже яичницы поджарить не может. Но белье стирает неплохо. А Пельш – наш приемный сын, он потом гладит после Макара. Первого апреля мы никого разыгрывать не будем. Мы с Лёней и так шутим круглый год. Пусть в этот день за нас другие потрудятся. Мы отдохнем». Всю эту хрень я от балды спорол, а журналист напечатал в «Московском комсомольце». Не газета, а помойка».

15.05.95, понедельник.

В «Частной жизни» вышло моё интервью с «цыплёнком-табака», сделанное, в основном на базе материала, что печатался в «Красной звезде». Тогда никаких претензий у артиста к нему не наблюдалось. Однако хозяин газеты Виктор Шварц насел на меня и потребовал «кое-что изменить, кое-что обновить, кое-что добавить». Он вообще мастер из пустяков сооружать эксклюзивы. Видит Бог, я несколько раз по этому поводу пытался связаться с Ярмольником – не получилось. Лёня, кроме сумасшедшей работы по телевизионному «Эль-клубу» занимается еще и торговлей, и коллекционированием, и продюсированием, и стоматологию собственную открыл, и чёрте чем он ещё ни занимается. Из четырёх его телефонов я ни по одному так и не дозвонился. И материал благополучно пошёл в печать. А в нём оказалось, как мне впоследствии заявил по телефону Леонид Исаакович, «три крупнейшие ошибки!» Во-первых, его жену хоть и зовут Ксюша, но она Оксана, а не Ксения, как я её обозвал. (Каюсь, мне всегда казалось, что имя Оксана – это украинизированное Ксения). Во-вторых, зачем я на весь мир растрезвонил о том, что родители Лёни живут в США? «То, что знаешь ты, не обязательно знать всему народу». И, наконец, в-третьих, почему в материале стоит фотография семилетней давности? Знакомые язвят: вы что, второго ребенка завели? «Если ты уж так стремишься быть приближённым к моей семье, – резко подытожил Ярмольник, – то, как минимум, должен вести себя корректно по отношению ко всем её членам и соображать, что пишешь!».

Давно уже я не получал таких жестких, увесистых упреков, большая половина из которых несправедлива. Да и не стремлюсь я ни к кому «быть приближённым». Однако Ярмольник, судя по всему, решил проучить «распоясавшегося полковника», который по его, видать, разумению стал много зарабатывать на «звёздном» имени «цыплёнка табака». Потому что всё остальное яйца выеденного не стоит. О Ксюше я уже говорил. Что касается родителей, то из этой информации сам Лёня никогда никакого секрета не делал. Наоборот всегда подчеркивал, что они и сам он поступили единственно правильно, хотя бы потому, что отец и мать имеют возможность без труда получать все необходимые им лекарства. И кто ж этого не поймет, не одобрит? А если так, то, что же здесь предосудительного?

К фотографии я вообще не имел никакого отношения. Снимок моего хорошего знакомца В. Плотникова в редакции поставили, даже не посоветовавшись со мной. Тем не менее, Лёня, судя по всему, обиделся сильно, а что касается Ксюши-Оксаны, то она и много времени спустя, по всей видимости, так и не простила моей промашки. Мы с ней несколько раз встречались и она демонстрировала саму холодность. Ну, а о связи Оксаны с «Таганкой» я уже писал. Из многих женщин Высоцкого, – эта была последней и едва ли не самой страстной, почти животной любовью барда. Случались времена, когда он мог засыпать только у неё на коленях. В моей повести о Высоцком «Босая душа» об этом много было сказано, но отец артиста и барда всё выбросил.

…Высвистал Ярмольника в украинское посольство, чтобы снять возникшие