Волчье сердце - Оксана Николаевна Сергеева

Они зашли в дом через гостиную и прошли в кухню. Вера выложила на стол сигареты, сняла куртку, бросила ее на стул в столовой, и они с Ридой снова устроились на высоких стульях у кухонного острова.

— Дай сигарету, — не выдержав, попросила подруга.

— Ты же бросаешь.

— Завтра брошу. Меня здесь как бы нет. Поэтому я как бы и не курила. Мои нервы на пределе. Еще и ты ведешь себя как мумия.

Вера посмеялась и подала ей пачку.

— Ни слова же не сказал...

— По поводу? — прикуривая, спросила Рида.

— Что беспокоился... переживал за меня... ни слова об этом. Все спрашивал, испугалась ли я... И ни слова, испугался ли он.

— А ты сомневаешься? Янис сейчас явно не на каких-то важных переговорах с какими-то очень важными партнерами. Мы обе знаем, где он.

— Угу, что всех уничтожит, я тоже слышала. Не зря поминальное платье надевала, — посмеялась Вера и тоже закурила. — Представь... Есть у Майера шлюха. Элитная такая шлюха в элитном таком борделе. Спит он с ней. И вот бабу эту украли. В девяносто девяти процентах из ста он Зябу на кол посадит. Но разве мы можем говорить о любви Майера к какой-то шлюхе? Разумеется, нет. Но он это сделает. Будет защищать свой авторитет. Потому что это его шлюха и трогать ее никому нельзя. — Сделав глубокую затяжку, Вера медленно выпустила дым, пытаясь выдохнуть и скопившееся напряжение.

— Вера, я сейчас не в состоянии сводить в мозгу какие-то логические цепочки, — поморщилась Рида.

— Майер — это тот редчайший случай, когда поступки ничего не говорят о человеке. Поступки Яниса лишь показывают, кого он из себя сделал. Но ничего о нем самом. Ничего о том, что у него внутри. Как я должна понять, что я ценнее какой-то шлюхи? Что именно я имею для него человеческую ценность, а не являюсь атрибутом его роскошной жизни...

Рида молчала, осмысливая услышанное.

— Чтобы добраться до его чувств, нужно рушить бетонные стены, — так и не услышав от подруги ничего ободряющего, сделала свой вывод Вера и влила в себя ром.

— Тогда Янис попал в надежные руки, — хмыкнула Рида. — Бетон — это как раз твой профиль.

— Я серьезно.

— Я тоже. А что будет с Ряшиным?

— Даже думать об этом не хочу, — помрачнела Вера, поднося к губам сигарету.

— Он этому Зябе денег должен?

— Не думаю, что денег... Сева должен был свести Зябрева с Андреем, чтоб в салоне дурь толкать. Андрей его на хрен послал, но на него он наехать не может, потому что Рысь от него мокрого места не оставит. Вот пытается теперь стрясти с Севки упущенную прибыль, точка-то сорвалась.

— Откуда ты знаешь?

— Нетрудно было догадаться. Просто знаю, почему Андрей Севку выпер... свела дважды два. Я думала он назло мне в ЗАГС не приходит, а он, видать, скрывается. Может, лучше рома?

Рида остановила взгляд на своем пустом бокале и задумалась.

— Долго думаешь, подруга, — посмеялась Вера и слезла со стула, чтоб достать второй стакан.

— Я о другом думаю, — улыбнулась Рида. — Как два таких рассудительных, организованных, до мозга костей прагматичных человека, как ты и Янис, могут иметь такой хаос в отношениях?

— Видимо, единственное, что мы не можем просчитать, — это мы сами. Друг друга мы просчитать не в состоянии, — с ноткой безнадежности ответила Вера.

Майер вернулся в три часа. В доме не светилось ни одно окно, но глубинным светом уже светилось небо, медленно рассеивая ночной мрак. Когда автоматические ворота открылись, Дубинин въехал в гараж и выключил двигатель. Мужчины зашли в дом через технический блок и направились в кухню-столовую. От гостиной она отделялась стеклянными дверями с каркасом из темного металла и обычно была открытой. Но сегодня Майер, войдя, прикрыл за собой дверь. Включив свет, на кресле у обеденного стола он заметил небрежно брошенную верхнюю одежду — свою парку и пальто Риды, — а в остальном в кухне царила идеальная чистота: ни пустых бутылок, ни грязной посуды.

Устало вздохнув, Янис разделся, бросил куртку на стул и полез в шкаф, чтобы найти выпивку. Все произошедшее за день требовалось запить чем-нибудь обжигающе крепким. Его сегодня хорошо тряхнуло, и он хотел, чтобы все побыстрее устаканилось.

— Что будешь?

— Все равно, — ответил Иван, устраиваясь на барном стуле, на котором не так давно сидела Вера.

— Давай по рому... — Янис выставил на стол невысокие стаканы с толстым дном, но желаемый алкоголь в привычном месте не обнаружил.

— Не это потеряли? — спросила Вера, заходя в кухню с ополовиненной бутылкой.

В другой руке она держала пустой стакан и на первый взгляд казалась абсолютно трезва.

— Я думал, ты спишь. — Янис забрал у нее ром, наполнил стаканы и добавил льда.

— Не спится.

— Обещала, что не застану тебя в чувствах.

— Не взяло.

Майер сел за стол напротив Дубинина и выпил.

— Бывает, — мягко усмехнулся Иван.

Дальше они пили молча, потягивая прохладный ром небольшими глотками. Потом перебросились обыденными фразами. Вера молчала. Когда ее муженек являлся среди ночи или под утро, она всегда знала, что ему сказать. Но что сказать Янису?

— Як себе. Доброй вам ночи, — допив свою порцию, сказал Иван.

— И тебе, — ответно пожелал Майер. — Меня с утра не будет.

— Я помню, — кивнул Дубинин и удалился.

Вера хотела занять его стул, но Янис мягко, но сильно взял ее за руку повыше локтя и притянул к себе. Едва коснулся, смешанное чувство накатило на нее мгновенной обжигающей волной: и радости от того, что он наконец явился домой живой и невредимый; и злости, что заставил ее несколько часов не находить себе места. Она вдруг поняла, что такого страха еще никогда в жизни не испытывала. Пережив достаточно ужаса, думала, что ничего ее уже не напугает до такой степени, но этот страх был другой. Липкий, безотчетный. И бесконечный. Она боялась за него и, стараясь успокоиться, пила вино, пила ром, то и дело выходила на улицу, выкурила несколько сигарет, но не смогла отделаться от этого ощущения.

— Расслабься, Вера. Это я попаду в ад — с тобой будет все в порядке, — тихо