На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина

Много месяцев спустя я перечитала в дневнике запись о том концерте в Мельбурне, и снова все ожило перед глазами. Я вспоминала «чопорные фраки» и то, как на вид сдержанные, сухие господа смахивали кончиком платка слезы, а более непосредственные женщины плакали открыто, не стесняясь. И радостно мне стало за русскую песню, которая открывает души…

Сергей Владимирович Михалков как-то говорил мне, что вызвать у зрителя смех не так уж сложно, много труднее – заставить его плакать. Сила настоящего искусства – в мощном воздействии па чувства людей. Песня – самый доходчивый, самый демократичный жанр. Звучит-то ведь всего три-четыре минуты, а какая сила в ней может быть заложена!

Вспомнила я и о том, как знакомилась с далекой страной и ее обитателями в короткие часы отдыха между выступлениями.

…Мельбурн. На главной улице Сваысон-стрит расположен Олимпийский стадион, стоит привезенный из Англии дом первооткрывателя Австралии капитана Джеймса Кука. В центре Национального мемориального храма лежит мемориальная плита, на которую каждый год в одиннадцатый месяц одиннадцатого числа в одиннадцать часов падает сверху солнечный луч. Именно в такое время был объявлен мир в первую мировую войну.

В Новом театре Мельбурна шла документальная драма «На сцене – Вьетнам», поставленная режиссером Теренсом Уордом. Диапозитивы, кинокадры, цитаты из речей политических деятелей и танцевальные номера – такими сценическими средствами рассказана и показана в спектакле история вьетнамского народа и его героической борьбы за свободу. Несмотря на то что за несколько часов до начала спектакля из театра были похищены злоумышленниками костюмы и реквизит (кому-то не хотелось увидеть и услышать правду о грязной войне, затеянной империализмом), премьера честного и мужественного спектакля состоялась вовремя. Зрителям, заполнившим зал, по душе оказалась превосходная драма Боны Бренд и Пата Баркетта.

Выдающуюся австралийскую писательницу Катерину Сусанну Причард я встретила на приеме женщин Мельбурна. Она была з центре всеобщего внимания. Автору «Золотых миль», «Измены», «Охотника за брэмби» и других книг, изданных и переизданных во многих странах мира (только у нас в Союзе к тому времени их общий тираж составил более полутора миллионов экземпляров!), было уже больше восьмидесяти. Но как молода душой, своими сердечными порывами оказалась эта женщина таких преклонных лет! Она тепло отозвалась о моих песнях и считала их пропаганду «делом полезным, нужным и ответственным». В беседе мы нашли взаимопонимание в вопросах интерпретации и влияния народной музыки, классического искусства. Поговорили и о поездках по разным странам… Причард увлеклась рассказом, и слушать ее было очень интересно.

– В Париже я всегда чувствовала себя на редкость уютно. Город очаровал меня сразу и сразу показался мне удивительно родным. Прежде чем отправиться туда, я довольно долго и тщательно готовилась – изучала французский, прочла множество книг французских классиков Флобера, Мопассана, Дюма, Анатоля Франса, основательно познакомилась с искусством Франции… Как давно все это было, почти полвека назад. А кажется, словно вчера я прикатила поездом из Кале к вокзалу Сен-Лазар и старый извозчик с невероятных размеров животом, лежащим на коленях, долго, всю дорогу, пока мы ехали в отель на Рю да л'Аркад, смеялся над моим произношением. А я-то думала, что уроки французского, которые мне давала на родине мадемуазель Дрейфюс с тринадцати лет, сделали из меня знатока языка. Конечно, я разговаривала сносно, хотя всех и забавлял мой язык, старомодный, давно вышедший из употребления.

– В Париже вы оказались проездом? – спросила я.

– Нет, я ехала специально по поручению одного журнала, чтобы встретиться с самой Сарой Бернар. Во мне жил дух познания великих людей, их жизни и тех обстоятельств, что делают их великими. Бернар была еще и моим кумиром. Ей исполнилось в ту пору шестьдесят, выглядела она измученной и безразличной ко всему, хотя ее зеленые с желтизной глаза под нимбом сухих соломенно-желтых волос источали невероятную жизненную силу, как и ее худощавое тело, свободно и изящно облаченное в одежду юноши. Такой она предстала передо мной и толпой друзей, поклонников сразу после спектакля. Сара играла без грима, только линия губ была слегка очерчена помадой. Сначала я ужасно волновалась, как-то невпопад стала расспрашивать, задавать вопросы, но через некоторое время привела в порядок свои мысли и чувства. Встреча с Сарой Бернар запомнилась во всех мельчайших подробностях, и статья для журнала удалась.

Во Франции я впервые услышала от русских студентов-эмигрантов о революции в России. Меня заинтересовало все, что с ней было связано, и я жадно изучала те идеи, что двигали большевиков к победе. Мы многим обязаны Ленину и другим большевикам тех лет, поднявшим народ на борьбу против господства помещиков и капиталистов. С чувством глубокого уважения я отношусь к тысячам и тысячам неизвестных героев и героинь, чей доблестный труд и любовь к Родине помогли создать могучее во всех отношениях государство, пользующееся в настоящее время огромным влиянием в мире. Так что нет нужды подчеркивать, что Октябрьская революция – событие № 1 XX века. Нынче ведь у вас как раз юбилей – 50-летие вашей страны. Почему мы отмечаем эту знаменательную дату вместе с вами? Потому, что все потрясающие научные и культурные достижения Советского Союза направлены на благо всего человечества. Потому, что для очень многих стран он стал примером построения нового общества на сугубо научной основе. Потому, что он дал надежду униженным народам всех стран, борющимся за лучшую жизнь. И наконец, прежде всего потому, что Советский Союз стоит на страже интересов мира во всем мире. Теперь, по-моему, нет ни одного человека на земле, который бы усомнился в победном шествии государства, основанного Лениным.

– Ну что вы, – возразила я. – Таких на Западе сколько угодно. Даже находятся люди, серьезно верящие в реставрацию монархии в России. Например, великий князь Владимир Кириллович, чей отец, кузен царя Николая II, после Февральской революции эмигрировал в Финляндию. Там-то и явился на свет божий Владимир, который после смерти своего отца в 1938 году объявил себя потенциальным царем.

– Теперь он, кажется, находится в одном из предместий Мадрида? – поинтересовалась Причард.

– Да, живет в небольшой вилле, окруженный фамильным серебром. Он считает, что у него есть трон в Москве в…Оружейной палате. И исподволь подготавливает к нему свою дочь Марию – будущую русскую императрицу.

Причард улыбнулась.

– Это все сказки. Мало ли какие бредовые идеи кто вынашивает! Надо быть поистине без головы…

– Без царя в голове, – вставила я.

– Да, да. Без царя в голове, чтобы стать царем на Руси через пять