На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина

«Россия», с которым я выступала, было более чем предостаточно. «Добро пожаловать, дорогие советские артисты!» С такими транспарантами встречали нас в Сиднее, Бризбене, Канберре, Калангате. 7 ноября после концерта в Сиднее толпы людец заходили за кулисы, поздравляли, желали успеха. «Мы рады поздравить вас с вашим великим национальным праздником». «Мы счастливы, что в день революции находимся среди русских». «Желаем вам всем счастья и радости в нашей стране». «Ждем снова в гости». Такого радушия я никогда прежде здесь не встречала.

Не менее впечатляюще прошли концерты и в других городах. Груды цветов на сцене и оглушительные овации говорили сами за себя.

В один из дней импресарио организовал в Таунсвилле культпоход на катамаране. В 74 километрах от города в открытом океане сооружен плавающий островок для любителей насладиться водными просторами. Тут же у причала острова пришвартован прогулочный катер, сделанный из старой подводной лодки. В его трюмах, через иллюминаторы, можно понаблюдать за подводным миром. Пока я с интересом смотрела на коралловые рифы и на их обитателей, наши парни спасли тонущего австралийца, которого отнесло течением в сторону. Придя в себя, он долго жал руку В. Гриди ну, первым увидевшему надвигающуюся смертельную опасность.

…Новая Зеландия восхитила живописными пейзажами и несметными стадами овец и баранов, которые бывают до такой степени ленивы и толсты, что на рассвете их поднимают и ставят на ноги, чтобы заставить бодрствовать и совершать немудреные земные обязанности.

Коренные жители островов – маори и метисы – на редкость музыкальны, с обостренным чувством ритма. Изумительной красоты песни в их исполнении надолго останутся в памяти.

В Окленде, Веллингтоне и Крайстчерче многие вспоминали Майю Плисецкую, выражая восхищение ее танцами в дни гастролей советской балерины в 1982 году.

В Веллингтоне после концерта в гримерную зашел мужчина с листом бумаги в руках, просил, чтобы я подписала воззвание в защиту евреев в Советском Союзе, которые якобы всячески притесняются в нашей стране. Я объяснила, что вошедший глубоко ошибается и его представление о положении евреев в СССР не имеет ничего общего с действительностью. Разумеется, ни о какой подписи не могло быть и речи.

Из Новой Зеландии мы снова вернулись в Австралию. Перед отлетом из Сиднея па Родину собравшиеся представители общественности и властей, работники аэропорта провожали нас аплодисментами:

– Счастливого вам пути, друзья! Привет Москве! Ждем вас снова!

Полеты за веткой сакуры

В 1965 году японский импресарио Исия-сан – кстати, певица в прошлом – обратилась с просьбой в Министерство культуры СССР направить на гастроли в Страну восходящего солнца «наиболее характерного исполнителя русского фольклора». Выбор пал на меня.

Когда мы прибыли пароходом из Находки в Иокогаму, мне принесли японскую газету, перевели: «…Впервые русская певица будет выступать с сольными концертами в Японии».

Как сейчас помню, в день премьеры в токийском концертном зале «Хосей Ненкин» у входа висела огромная афиша. Спрашиваю, что значат иероглифы справа от моего портрета. «Известная певица из Москвы. Выступала в самодеятельности. Работала токарем на заводе».

Потом, во время гастролей, ко мне не раз приходили за кулисы японские рабочие, профсоюзные активисты. Они приносили ту же афишу, уменьшенную до размеров программки, показывали пальцем на иероглифы и спрашивали, так ли все было на самом деле. Даже эти дружески настроенные люди с трудом верили, что в СССР искусство не является монополией какого-то избранного круга.

Я объясняла: да, все правда. Говорила, что у меня на Родине таланту не дадут погибнуть. Он обязательно раскроется. Моя собственная судьба тому яркий пример.

Японцы оказались благодарными и чуткими слушателями. Обычно я с некоторой сдержанностью отношусь к оценкам зарубежных музыкальных критиков из-за их излишней восторженности. Но на этот раз мне было особенно приятно прочесть: «Со сцены в зал не неслось оглушающего рева электроинструментов. Певица пела безо всякого сопровождения, своим голосом она творила прекрасное прямо у нас на глазах, прикасаясь к душам и сердцам слушателей очаровательными звуками русской народной песни». Большим успехом в Японии пользовались также и современные советские песни, и прежде всего о Великой Отечественной войне. Как-то по-особому взволнованно прозвучала песня Серафима Сергеевича Туликова «Лишь ты смогла, моя Россия» на концерте в Хиросиме после посещения мемориального музея жертв атомной бомбардировки 1945 года.

Когда я исполнила песню Е. Калугиной -

Ой, война, война,

Смерть горбатая,

Пропади навек,

Распроклятая! –

краткое содержание которой излагалось в программке, группа юношей передала мне гирлянду из бумажных журавликов, ставших в Японии символом мира и надеждой па лучшее будущее. Мне рассказали о хрупкой девочке по имени Садако Сасаки, которая умерла от лейкемии в 1955 году – это результат облучения при атомном взрыве. Ей было тогда всего двенадцать лет. Неизлечимо больная, она стала вырезать из бумаги журавликов – в Японии существует поверье что недуг отступает, если сделать тысячу таких бумажных птиц. Садако умерла, когда их было сделано шестьсот сорок три. В хиросимском парке Мира у памятника Садако – девочка, стоящая на стабилизаторе атомной бомбы с журавликом в руках, простертых к небу, – лежат три миллиона белых бумажных птиц – дар японских детей.

После концерта мы встретились с молодежью и долго говорили о том, как песня сближает наши народы, которые понесли немалые жертвы в минувшей войне.

Один из концертов (он был в Токио) превратился в настоящий фестиваль японо-советской песни. Об этом стоит рассказать подробнее.

Глава компании «Исии мюзик промоуши» сообщила, что вечером на концерте нас будет приветствовать популярный в Японии и Советском Союзе вокальный квартет «Дак дакс» («Черные утята»).

«Отработали» мы первое отделение, идет второе. В самом конце его значилась по программе песня Григория Пономареико «Оренбургский платок». Не успела я допеть последнюю ноту, как на сцене появились симпатичные парни из «Дак дакс», с которыми я познакомилась еще в Москве. Один из них рассказал публике об авторе песни (между прочим, этот квартет прекрасно исполняет «Тополя» Пономаренко), о далеком Оренбурге, где делают известные на весь мир платки из теплого козьего пуха, о том, что оренбургский платок в песне – трогательный символ дочерней любви к матери:

Сколько б я тебя, мать, ни жалела,

Все равно пред тобой я в долгу.

Потом по знаку старшего они выстроились полукругом около микрофона и стали петь, как видно, очень популярную в Японии песню, потому что публика зааплодировала. А когда все вместе, впятером, мы запели «Подмосковные вечера» Соловьева-Седого, в зале раздались такие овации, что заходила гигантская люстра под потолком. Я исполняла первый куплет,