Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей

соглашение с Польшей позволило Гитлеру спасти Германию от международной изоляции и вытащить из французской цепочки союзников самое важное звено — Польшу. Что касается отношений с СССР, то Хинчук описал их как находящиеся «в стадии скрытого или явного напряжения». Нацисты вели в отношении СССР все ту же политику: «Дранг нах Остен» («Натиск на Восток») и борьба с мировым большевизмом. «С тех пор, как выяснилось, что интервенция против нас — дело нелегкое, что она требует серьезной экономической, военной и дипломатической подготовки, нацисты перешли от тактики прямых наскоков к более искусным маневрам». Тут Хинчук зря старался. Он подчеркнул, что нацисты также разыгрывают советскую карту, чтобы давить во время переговоров на французов и поляков. На самом деле Франция и Польша занимались тем же самым. Это была сложная игра со множеством ходов. Дела в Германии шли очень тяжело, сообщил Хинчук, и поэтому Гитлер не мог рисковать и снова создавать напряжение в отношениях с СССР[487].

Тем не менее он ответил отказом на протокол Литвинова, и это привело к отставке Надольного в июне. Мендрас писал, что на этот раз Надольный, не получив поддержку «старой политики» от Литвинова, решил действовать через его голову и пошел к Ворошилову, чтобы обсудить с ним улучшение отношений с Берлином. Ворошилов, видимо, проинформировал Сталина, так как он велел Литвинову смягчить политику по отношению к Германии, пока на востоке угрожает Япония. Литвинов страшно разозлился из-за того, что Надольный попытался действовать в обход него, хотя на самом деле это был всего лишь курьез, поскольку послу так и не удалось добиться от Гитлера согласия на улучшение отношений с СССР. Надольный рассказал о своем январском разговоре с Ворошиловым, что послужило основой для отчета Мендраса. Посол оказался между Берлином, не одобрявшим его инициативы, и Москвой, которая их отвергала. Таким образом, его отъезд был неизбежен. По словам Мендраса, из случившегося можно было извлечь урок: мосты между Москвой и Берлином сожжены не до конца, и неожиданное изменение политического курса все еще возможно. Поэтому французскому правительству надо строить свои собственные мосты с Москвой, чтобы занять место, освобожденное Германией[488]. Как и многие другие хорошие парижские советы, он был приложен к делу.

Литвинов встретился с Нейратом в Берлине в середине июня. Они обсуждали реакцию Германии на создание «Восточного Локарно», или Восточный пакт. Нарком пытался объяснить, что данное соглашение поможет успокоить общественность, тревожащуюся из-за европейской безопасности. Нейрат ответил, что знает про советские опасения, но для его страны повода для них нет. Это правда, что несколько глупцов в Германии «мечтают об экспансии на Восток, о колонизации и т. п., но германское правительство об этом и не думает». Новый пакт, продолжал Нейрат, был неприемлем для Германии, неинтересен и не нес никакого практического смысла.

На это Литвинов ответил, что о расширении на Восток писали не «несколько глупцов», а сам «нынешний “вождь” страны. Он никогда от этой программы не отрекался, а, наоборот, разрешает распространение в Германии до сих пор книги, в которой эта программа изложена. На этой программе, следовательно, воспитывается германский народ, который приучается к мысли о необходимости и неизбежности экспансии на Восток». Кроме всего прочего, отметил Литвинов, нацистское правительство предпринимает ряд мер, чтобы реализовать цели, изложенные в «книге». Затем важны еще высказывания таких людей, как Гугенберг, Альфред Розенберг и остальных, кто продвигает подобные идеи. «Если бы мы даже на 99 % верили заявлениям об отсутствии агрессивности у некоторых представителей правящих германских кругов и сомневались лишь на 1 %, то и в таком случае мы как государство должны были бы предпринять все необходимые меры предосторожности».

Нейрат выслушал длинный монолог Литвинова, в конце, несколько замялся и сказал, что Германия может ответить только так, как раньше. Германия не собирается никуда расширяться. У нее есть интерес только в Польском коридоре, но она дала по этому вопросу десятилетние гарантии. «Несмотря ни на что, — сказал Нейрат в конце переговоров, — я надеюсь, что наши личные отношения останутся такими же, как раньше». В отчете Нейрата отсутствует упоминание «нескольких глупцов», а также подробный ответ Литвинова. В обоих описаниях есть и другие детали, но основной смысл заключается в том, что Германии неинтересен «Восточный Локарно»[489].

Нейрат отметил, что Литвинов был «менее уверен в себе, чем обычно», но, по заявлению советского посольства в Берлине, немецкая пресса пребывала в «паническом настроении» из-за встречи Литвинова с Барту в Женеве. Из-за этой паники и, чтобы разрушить планы Литвинова, немецкая пресса устроила новую кампанию травли СССР[490]. В ней разоблачались заверения Нейрата. Вскоре все узнали о его встрече с наркомом. В тот же день Франсуа-Понсе сообщил о том, что Нейрат выступил против Восточного пакта. У Литвинова сложилось впечатление, что Бек или польский посол Липский обсудили свою позицию с МИД Германии. При этом ответственность за отказ от французских предложений лежала на Франции[491]. На следующий день, 14 июня Бек проинформировал французского посла Лароша, что он отрицательно относится к «Восточному Локарно». Франции пора привыкать к тому, что у Польши наконец сложились «нормальные» отношения с Германией. Бек заявил, что он уверен в намерениях Гитлера «поддерживать хорошие отношения с Польшей». Возможно, это объясняется тем, сухо ответил Ларош, что Германия слишком занята проблемами на западе, которые так же для нас важны, как и восток для Польши[492].

А что же Великобритания?

Когда дела шли плохо, Франция обычно обращалась к Лондону. Барту настаивал на «Восточном Локарно». Если не удастся удержать СССР на своей стороне, то он может переключиться на «исключительно азиатскую» политику[493]. Министр отправился в Лондон 9 июля, чтобы заручиться поддержкой Великобритании. Он ее получил, но при условии, что Германия должна также быть включена в систему гарантий. Литвинов узнал о французской политике из газет, которые сообщили, что Франция согласилась выступить гарантом Восточного пакта. Вначале нарком не понял, что это означает, что Франция гарантирует безопасность Германии в случае агрессии со стороны СССР. Только представьте — гарантирует безопасность гитлеровской Германии! Литвинова всегда беспокоила Прибалтика, и поэтому он хотел понять, будет ли она включена в договор. Политбюро решило не возражать против немецких гарантий, но Литвинов попробовал снова настоять на включении Прибалтийского региона в новую систему соглашений[494]. Безопасность Прибалтики была основой безопасности СССР.

Поддержка пакта со стороны Великобритании не изменила мнения Польши. 13 июля в разговоре с Ларошем Бек по-прежнему был настроен скептически. Эта поддержка была всего лишь «платонической».