Кавалеры ордена «Победа» - Валентин Александрович Рунов

Впоследствии Мерецкова, Штерна, Локтионова, Ванникова неоднократно подвергали перекрестным допросам следователи Влодзимирский, Шварцман, Родос, Зименков и Сорокин. В конце допросов от жестоких побоев арестованные теряли сознание, а следователи приводили их в чувство, мочась им на голову.

Вот свидетельство бывшего следователя НКВД Семенова: «Я лично видел, как зверски избивали на следствии Мерецкова и Локтионова. Они не то что стонали, а просто ревели от боли… особенно зверски поступали со Штерном. На нем не осталось живого места. На каждом допросе он несколько раз лишался сознания… Локтионов был жестоко избит, весь в крови, его вид действовал и на Мерецкова, который его изобличал. Локтионов отказывался, и Влодзимирский, Шварцман и Родос его продолжали избивать по очереди и вместе на глазах Мерецкова, который убеждал Локтионова подписать все, что от него хотели…»

Факт беспощадных избиений арестованных Мерецкова, Ванникова и других признавал даже Берия после своего ареста в 1953 году. Он сказал: «Это была настоящая мясорубка, и таким путем вымогались клеветнические показания. Нарком госбезопасности СССР Меркулов играл главную роль, и у меня нет сомнений, что он лично применял пытки… Мне вспоминается, что, говоря со мной о деле Мерецкова, Ванникова и других, Меркулов преподносил это с позиций достижений, что он раскрыл подпольное правительство, организованное чуть ли не Гитлером».

Но, как видно, разоблачение «заговорщиков» складывалось не совсем удачно. 18 августа заместитель наркома внутренних дел СССР комиссар госбезопасности третьего ранга Б.3. Кобулов утвердил постановление о продлении срока следствия по делу Мерецкова до 23 сентября 1941 года. В постановлении отмечалось, что по обвинению в принадлежности к антисоветской военно-заговорщической организации и в сотрудничестве с германской разведкой Мерецков «виновным себя признал» и «изобличается» показаниями ряда заговорщиков, в связи с чем необходимо продолжить с ним следственные действия для выявления его советско-шпионских связей.

Но вполне возможно, что причиной ареста Мерецкова стали показания, которые на следствии дал арестованный генерал Д.Г. Павлов. Вот небольшая выдержка из этого допроса:

«Председательствующий: На л. 86 тех же показаний от 21 июля 1941 года вы говорите: «Поддерживая все время с Мерецковым постоянную связь, последний в неоднократных беседах со мной систематически высказывал свои пораженческие настроения, доказывал неизбежность поражения Красной армии в предстоящей войне с немцами. С момента начала военных действий Германии на Западе Мерецков говорил, что сейчас немцам не до нас, но в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии хуже нам от этого не будет».

Такой разговор у вас с Мерецковым был?

Подсудимый: Да, такой разговор у меня с ним был. Этот разговор происходил у меня с ним в январе месяце 1940 г. в Райволе.

Председательствующий: Кому это «нам хуже не будет»?

Подсудимый: Я понял его, что мне и ему.

Председательствующий: Вы соглашались с ним?

Подсудимый: Я не возражал ему, так как этот разговор происходил но время выпивки. В этом я виноват».

Конечно, с этих показаний что-либо конкретное против Мерецкова «соорудить» сложно. Павлов как только мог выгораживал себя, но его показания нужны были не для будущих арестов, а для следствия. Тем не менее, почти три месяца провел Мерецков в тюрьме. Но, по-видимому, в его деле что-то начало меняться. Вероятнее всего первые неудачи советских войск заставили И.В. Сталина по-другому посмотреть на роль и место военачальников в начавшейся войне. С должности начальника Генерального штаба был снят Г.К. Жуков, от управления РККА отстранен С.К. Тимошенко, расстрелян командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов…

Но в отношении Мерецкова все сложилось иначе. В конце августа 1941 года допросы практически прекратились, к нему был допущен врач. Затем неожиданно для себя Кирилл Афанасьевич получил бумагу, перо и чернила. Поняв данный «жест», он тут же написал письмо И.В. Сталину следующего содержания:

«Секретарю ЦК ВКП (б) Сталину И.В.

В напряженное время для нашей страны, когда от каждого гражданина требуется полностью отдать себя на защиту Родины, я, имеющий некоторую военную практику, нахожусь изолированным и не могу принять участие в освобождении нашей Родины от нашествия врага. Работая ранее на ответственных постах, я всегда выполнял Ваши поручения добросовестно и с полным напряжением сил. Прошу Вас еще раз доверить мне, пустить на фронт и на любой работе, какую Вы найдете возможным дать мне, доказать мою преданность Вам и Родине. К войне с немцами я давно готовился, драться с ними хочу, я их презираю за наглое нападение на нашу страну, дайте возможность подраться, буду мстить им до последней моей возможности, не буду щадить себя до последней капли крови, буду бороться до полного уничтожения врага. Приму все меры, чтобы быть полезным для Вас, для армии и для нашего великого народа».

Мерецков еще некоторое время провел в тюрьме, а в сентябре 1941 года без объяснений и извинений был выпущен на свободу. Рано утром энкавэдисты машиной его доставили в Наркомат обороны и сопроводили до его рабочего кабинета. Первое, что Кирилл Афанасьевич там увидел, был его тщательно отутюженный френч со всеми орденами и звездами генерала армии в петлицах. И в тот же день его пригласили в Кремль…

После встречи с И.В. Сталиным генерал армии Мерецков в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования вылетел для оказания помощи командованию 7-й армии Карельского фронта. Так для Кирилла Афанасьевича началась Великая Отечественная война, большую часть которой он провел на северо-западном и северном участках советско-германского фронта.

Уже вскоре после прибытия в Карелию Ставка ВГК назначает К.А. Мерецкова, который командовал 7-й армией, сдерживая финнов севернее рубежа реки Свирь, и командующим 4-й армией. Сам по себе факт беспрецедентный – один командарм на две армии! Однако дальнейшие события показали, что это решение было вполне оправданным. Прибыв в район отступавших соединений и частей 4-й армии, Кирилл Афанасьевич сразу же принял энергичные меры для восстановления положения. Он лично выехал на решающее направление и одновременно выслал на другие участки оперативные группы, восстановил нарушенное управление и связь, организовал активную оборону. В результате противник был остановлен, а затем отброшен на исходные рубежи. Войска 4-й армии успешно завершили разгром гитлеровских захватчиков под Тихвином и овладели этим городом.

Одновременно осуществлялось твердое руководство и войсками 7-й армии, которая преградила путь врагу с севера. Умело координируя действия двух армий, генерал Мерецков успешно справился с поставленной задачей. В сложной, быстроменяющейся обстановке с особой силой проявились его незаурядные военные способности. Это имело исключительно важное значение для