Нравственный прогресс в темные времена. Этика для XXI века - Маркус Габриэль

Мы справимся, мы справимся вместе. Я думаю, кризис коронавируса уже доказал одну вещь: такая вещь, как общество, существует[262].

Рынки не могут отражать моральное требование о том, что мы вместе должны любой ценой защищать себя от нового вируса, так как в этом случае речь идет не о конкуренции, а о кооперации. Решающее различие между экономической конкуренцией и моральной кооперацией заключается в том, что моральная кооперация обращается ко всем и требует преодолевать любые границы (будь то национальные или ментальные, как воображаемая граница между культурами, поколениями или расами). Тот, кто в этой ситуации стравливает друг с другом группы людей и, к примеру, устраивает между ними конкуренцию, совершает моральное преступление на глазах объединенного в цифровую сеть человечества. Сюда относится политический обман Дональда Трампа, возложившего вину за вирус на китайцев и пытавшегося тем самым, так сказать, «национализировать» его, как и россказни Си Цзиньпина о том, что вирус возник в США и был занесен в Китай. Но сюда же относится и распространенное в Германии мнение, что у наших итальянских и испанских друзей вирус вызывает бо́льшую смертность из-за того, что южане ведь более хаотичные и менее организованные, чем немцы. В равной мере, националистической самонадеянностью было бы считать, что у нас, немцев, лучшая в мире система здравоохранения, что дает повод для необоснованного оптимизма и склоняет к ложной самоуверенности. Все это примеры морально предосудительных форм мысли и вместе с тем дефектов, выявляемых коронавирусом.

Хорошая новость в следующем: любой кризис дает шанс на улучшение общественных отношений. В этом случае с помощью упомянутых морально предосудительных форм мысли видно, как опасно было бы сейчас на долгое время националистически замкнуться в себе. Без мировой взаимной поддержки людей медицинской экспертизой, аппаратами ИВЛ, продовольствием, мерами экономической защиты и т. д. мы оказались бы беззащитны перед новым вирусом и скоро сами начали бы рыть в Германии массовые могилы.

Поэтому словенский философ Славой Жижек прав, указывая на то, что пандемия коронавируса станет концом эры, которая с падения Берлинской стены приводила к неконтролируемой экономической глобализации.

Нашу геологическую эпоху, начиная с предложения Пауля Й. Крутцена и Юджина Стормера, называют антропоценом, эпохой, сформированной в первую очередь преобразующей силой и присутствием человека[263]. Мы, люди, на самом деле, многими способами связаны друг с другом, и эту глобальную связь невозможно разорвать, введя пограничный контроль. Германия не может внезапно превратиться в досовременную автохтонную систему, которая, подобно античному полису, живет своими собственными ресурсами. То же касается всех остальных европейских государств. И даже если бы США в принципе были в состоянии полностью изолировать себя, у них также есть соседи, а своим экономическим доминированием они обязаны своему статусу военной сверхдержавы, а равно своей культурной мягкой силе. Серьезная задача посткоронавирусных обществ заключается в том, чтобы преодолеть противоречие между глобальной связью человечества и формой национальных государств, чтобы мы были способны совместно выработать универсальные ценности для XXI века и реализовать новые формы кооперации, не ограничивающиеся логикой рынка или тем более войны.

За метафизическую пандемию

Без морального прогресса не бывает всеобщего человеческого прогресса. В зачинающейся эпохе нового Просвещения человеческий прогресс состоит во взаимодействии научного, технологического и морального прогресса в этически приемлемых целях. Коронавирус лишь делает более очевидным то, что уже давно имело место — потребность в новой идее глобального Просвещения.

XXI век станет эпохой пандемии нового Просвещения как следствия глобализации.

Здесь можно использовать и по-новому истолковать выражение Петера Слотердайка: нам нужен не коммунизм, а ко-иммунизм[264]. Мы все должны вакцинироваться от духовного яда, который делит нас на национальные культуры, расы, возрастные группы и классы и стравливает нас в конкуренции друг с другом.

С начала пандемии коронавируса мы в акте небывалой солидарности защищали наших больных и старых. Для этого мы держали дома своих детей, закрывали образовательные учреждения и вообще создали медицински обоснованное, но политически опасное чрезвычайное положение. И мы инвестируем миллиарды евро, чтобы впоследствии снова подстегнуть экономику.

Но если мы после вируса будем действовать как прежде, нам будут грозить гораздо более суровые кризисы: вирусы, распространение которых мы и вновь не сможем остановить; эскалация экономических войн между США и Китаем с ЕС на беспомощных позициях меж фронтов; распространение расизма и национализма, помимо прочего в борьбе против мигрантов, которые бегут к нам, потому что мы предоставили их палачам оружие или военные ноу-хау. И мы ни в коем случае не должны забывать следующее: климатический кризис гораздо опаснее для человечества, чем любой вирус.

Мировой порядок до коронавируса был не нормальным, а летальным. Поэтому здесь требуется план. Могли бы мы теперь, когда многому предстоит повторный запуск, не инвестировать миллиарды на изменение форм нашей мобильности? Могли бы мы не использовать в долгосрочной перспективе цифровизацию, проводя нелепые онлайн-конференции, а не летая по миру (в случае крупных боссов, разумеется, на бизнес-джетах)? Поняли ли мы наконец, что роковым суеверием является считать, что экономика, наука и технологии сами по себе могли бы решить все проблемы современности?

Проблема не в научно-техническом прогрессе, а в его аморальном использовании. Мы все должны изменить свое поведение и задуматься о своих формах мысли. В демократическом обществе всегда голосуют еще и ногами: наше поведение как индивидов оказывает эффект на формирование рамок политического распределения ресурсов и наоборот. Нами не правит всемогущая клика, навязывающая нам морально плохие приоритеты, ведь не существует никакой оторванной от нас элиты «там наверху», которую выдумывает как левый, так и правый популизм со своими теоретиками заговора. Нет, все мы своим поведением делаем вклад в нынешнее состояние общества. В парламентской демократии правительства реагируют на публичный обмен мнениями, они не могут править декретами «сверху вниз». Политика и гражданское общество находятся в цикле взаимного влияния друг на друга.

Грозный фон XXI века взывает ко всем людям, не только к нам, европейцам: нам нужно новое Просвещение. Каждый человек должен быть этически образован, чтобы мы могли уяснить себе огромную опасность, состоящую в том, что мы в своей моральной слепоте следуем почти исключительно за естественными науками, техникой и неолиберальной логикой рынка. Нынешняя солидарность во времена пандемии, в конце концов, будет лишь кратким моральным взлетом, если мы радикально не переведем рычаг. Мы должны понять, что цепочки инфицирования глобального капитализма, который разрушает нашу природу и морально оболванивает граждан национальных