Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

Теперь возможность для отступления почти исчезла для обеих сторон. На переговорах 3–4 ноября Молотов сказал: «Мы, гражданские люди, кажется, не смогли прийти к решению, теперь должны заговорить военные»[598]. Это была прямая угроза.

Паасикиви и Таннер заявили об отбытии назад в Финляндию 13 ноября. Время было выиграно. Казалось, что под зиму Советский Союз не решится вторгнуться в северную страну. Финляндское руководство полагало, что переговоры продолжатся, возможно, при чьем-то посредничестве. Паасикиви вспоминал: «Когда я уже был послом в Москве, Молотов при обсуждении одного сложного вопроса воскликнул: „Если бы мы прошлой осенью заключили договор, то сегодня не было бы этих печальных дел!“ Я ответил: „Уезжая из Москвы, я думал, что переговоры еще не завершены и что я вскоре вернусь сюда в четвертый раз“. Молотов: „Но ведь Сталин был столь терпелив в отношении вас“. Я: „Если бы мы, северяне, вели между собой столь важные переговоры, мы бы еще долго продолжали попытки прийти к согласию, прежде чем переговоры были бы прерваны. Но понимание чужого менталитета – это одно из самых сложных дел, господин Молотов“. Молотов на мгновение замолчал, прежде чем мы продолжили работу»[599]. О чем он подумал? О том, что в конце 1939 года у советского руководства уже не было времени «возиться» с финнами в преддверии предстоящих судьбоносных событий в отношениях великих держав? Что же, в итоге настали «печальные дела» не только для Финляндии, но и для СССР.

26 ноября Молотов вручил финляндскому послу ноту, в которой утверждалось, что советские войска на Карельском перешейке подверглись в районе местечка Майнила артобстрелу с финляндской территории, в результате чего погибли три красноармейца и один младший командир и были ранены семь рядовых и два командира. Молотов потребовал отвести финляндские войска на 20–25 км от границы, чтобы предотвратить возможность «повторных провокаций». Узнав об этом, финляндский фельдмаршал Маннергейм выразил недоумение, так как артиллерия как раз находится далее 20 км от границы, а тяжелая – даже в 50 км. Финляндская сторона категорически отрицала, что в это время в районе границы вообще производилась стрельба с территории Финляндии. Места разрыва снарядов действительно были видны у Майнилы всего в 800 м от границы[600].

На следующий день Финляндия предложила в соответствии с имеющимися соглашениями о пограничных инцидентах провести совместное расследование и выдвинуло свою версию: «При таких обстоятельствах представляется возможным, что речь идет о несчастном случае, происшедшем при учебных упражнениях, имевшем место на советской стороне и повлекшем за собою, согласно вашему сообщению, человеческие жертвы». У Финляндии в этом районе нет даже орудий такой дальнобойности. Но Финляндия готова к переговорам об обоюдном отводе войск[601]. Однако отвод войск не входил в советские планы, равно как и совместное расследование инцидента.

В ответ Молотов 28 ноября направил ноту, полную гневных обвинений. Это он умел и любил делать: «Отрицание со стороны правительства Финляндии факта возмутительного артиллерийского обстрела финскими войсками советских войск, повлекшего за собой жертвы, не может быть объяснено иначе, как желанием ввести в заблуждение общественное мнение и поиздеваться над жертвами обстрела». Финляндия стремится «держать Ленинград под угрозой», в то время как «Советские войска не угрожают жизненным центрам Финляндии». В связи с этим СССР разрывал пакт о ненападении с Финляндией 1932 года[602]. СССР разорвал дипломатические отношения с Финляндией 29 ноября, хотя она уже согласилась на односторонний отвод войск. Это уже было не важно. Военная машина была запущена. Вечером Молотов выступил с обращением, обличавшим политику Финляндии. При этом он заявил: «Враждебная нам иностранная пресса утверждает, что принимаемые нами меры преследуют цели захвата и присоединения к СССР финляндской территории. Это – злостная клевета»[603].

В ночь на 30 ноября советские войска перешли границу Финляндии, но быстро разгромить финляндскую армию не смогли. Война приняла затяжной и неудачный для РККА оборот[604].

На обвинения Советского Союза в агрессии Молотов недоуменно пожимал плечами. Какая агрессия? Против кого? «Правда» 2 декабря сообщила, что, по данным «радиоперехвата» в городе Териоки (у самой границы), «по соглашению представителей ряда левых партий и восставших финских солдат образовалось новое правительство Финляндии – Народное правительство Финляндской демократической республики»[605]. Вот так – в Финляндии идет гражданская война. Наши войска действуют в союзе с демократическими силами. В тот же день председатель нового правительства – в прежней жизни член ЦК ВКП(б) и секретарь Исполкома Коминтерна О. Куусинен – тут же установил с СССР дипломатические отношения и заключил с Молотовым договор о взаимопомощи. Когда 4 декабря шведский посланник Винтер предложил Молотову посредничество в переговорах с финнами, предсовнаркома выразил недоумение: Какое посредничество? У нас с финнами договор. Взаимопомощь. Что касается прежнего правительства, то оно «направилось в неизвестном направлении»[606]. Как в свое время польское. Когда выяснится, что правительство Финляндии, которое с началом войны возглавил Р. Рюти, никуда из Хельсинки не делось, в советской пропаганде финское сопротивление стали называть «белофинским», чтобы подчеркнуть: Красная армия действует на стороне красных финнов. Была даже создана дивизия «красных» финнов (из советских граждан и эмигрантов-коммунистов), но участия в военных действиях это парадное соединение не принимало. Равно как и никакой реальной власти марионеточное правительство Куусинена не имело.

Однако создание альтернативного правительства произвело сильное впечатление в Европе. Оказывается, речь идет не о пограничном конфликте, а о стремлении СССР поглотить целую страну. Как пишет историк А.О. Чубарьян, «во всех странах Запада на первый план снова вышли обвинения СССР в распространении мировой революции. Как заметил тот же Суриц, „особенно обиженными себя чувствуют французские сторонники „черчиллевского“ варианта – вроде бы Москва действует как наследник Петра Великого, и вдруг – Куусинен“. Такими же были настроения в Англии, Италии и других странах… Тень Коминтерна снова нависла над Европой»[607].

Великобритания и Франция поддержали Финляндию оружием и продовольствием, а Лига Наций 14 декабря 1939 года объявила СССР агрессором и исключила его из своего состава. В принятии этого решения, как говорили в кулуарах Лиги, «храбрость наций возрастала прямо пропорционально удаленности их местонахождения от Финляндии»[608]. Но решающее слово в агонизировавшей Лиге принадлежало Великобритании и Франции.

Премьер-министр Франции Э. Даладье 19 декабря предложил направить союзный экспедиционный корпус в Финляндию через Норвегию и Швецию. Эти планы были связаны не только со стремлением оказать помощь жертве агрессии, но и с попыткой укрепить блокаду Германии. Очевидно, что, если бы союзные войска высадились с согласия скандинавов в Нарвике, с поставками шведской руды в Германию было бы покончено. Так что,