Русский Харьков - Станислав Александрович Минаков

розыска Харьковского губисполкома С. Саенко, «щупленького человечка с подергивающимся лицом маньяка и блестящими белками бегающих глаз». Именно он, малограмотный столяр Саенко, «вписал наиболее жуткие страницы в книгу былей украинского террора».

В харьковской тюрьме одно имя палача Саенко наводило на заключенных мертвенный ужас. Трудно дать хотя бы приблизительную картину его зверств (кое-что описано и тем самым сохранено для потомков). Ограничимся сообщением, что некоторые трупы изувер оставлял в таком виде, что врачи не могли понять, что Саенко с ними делал.

Этот душегуб руководил отрядом, набранным из бандитов, проживавших в Харькове в районе Ивановка (месте, считавшемся рассадником уголовщины). Команда именно что «особого назначения», снискавшая ужасающую славу не только на Украине (их опасался и батька Махно), но и по всей России, уничтожила в сумском эпизоде с заложниками несколько десятков человек, которые еще 2 июля были живы и вынуждены были подписать коллективное письмо на имя Деникина; письмо большевики использовали как инструмент давления.

В сводке от 17 августа 1919 г. о терроре большевиков, которую подготовил Отдел пропаганды особого совещания при главнокомандующем А.И. Деникине, сообщается, что осмотр тел харьковских заложников, найденных при раскопках могил на высоком холме неподалеку от вокзала в Сумах, выявил: большинство погибло от сабельных ударов. В том числе было обнаружено 10 бесформенных трупов, с отделенными от тел головами и отрубленными конечностями. Скорее всего, среди этих жертв был и о. Николай Стеллецкий. В некоторых источниках предполагается, что священник казнен в Орле, куда чекисты намеревались доставить заложников. Однако имеются также сведения, что в Орел из 38 заложников доехали лишь пятеро, причем женщины.

Р. Гуль в книге «Дзержинский» писал потом, что Саенко в результате собственного неистовства «…сошел с ума и товарищи его «шлепнули». Так считали и Солженицын, и Алексей Толстой, и русский историк, журналист и общественный деятель С.П. Мельгунов, высланный из страны в 1922 г. с большой группой научной интеллигенции, автор книги «Красный террор в России: 1918–1923 гг.». Однако проведший архивные изыскания харьковский краевед А. Зинухов в статье «Комендант Саенко» (1994) утверждал, что персональный пенсионер союзного значения Степан Афанасьевич Саенко скончался 17 августа 1973 г. в Харькове, на 87-м году жизни.

В чем же провиденциальный смысл того, что палачи все же, как правило, живут долгую жизнь? Примеров немало. Может, для совестных мучений, которые поэт назвал «змеи сердечной угрызениями»? Тогда будем полагать, что это и есть для палачей земной ад – как преддверие ада вечного.

Начав с трагической ноты, напомнив о страшных событиях столетней давности, мы, отдавая дань сострадательной памяти убиенным, обязаны вспомнить и обо всем жизненном пути замечательного иерея, 25-летие хиротонии, пастырской и педагогической деятельности которого 7 декабря 1914 г. отмечал православный люд в Харькове, и это было событие пожалуй что общецерковное.

В тут пору отец Николай был протоиереем Антониевской университетской церкви (в советское время в этом здании располагался кинотеатр «Юность», а в нэзалэжный период – так называемый Украинский культурный центр). Юбиляру после литургии были вручены образ св. Николая Чудотворца и памятный адрес. В службе и чествовании приняли участие архиепископ Антоний (Храповицкий), член Государственного Совета профессор-историк Д.И. Багалей, изобильная общественность.

К тому моменту о. Николай был уже известным в православном мире богословом, награжденным государем в 1908 г. орденом Святой Анны III степени, а в 1912-м – II степени.

А родился Николай Семенович Стеллецкий в 1862 г. под Харьковом, в слободе Мурафа Богодуховского уезда, в семье священника. По окончании Харьковской духовной семинарии окончил Киевскую духовную академию (1888) со степенью кандидата богословия, где и был оставлен для подготовки к профессорскому званию. Приняв сан священника, пастырское служение начал в киевской Набережно-Никольской церкви. Одновременно служил законоучителем в киевских гимназиях, цензором журнала «Юго-Западная школа». Внимание! «Юго-Запад» – вот как империя определяла свои территории, которые будут потом включены в состав УССР.

Защитив в 1983 г. диссертацию магистра, о. Николай служил в Софийском соборе Киева.

С 1909 г. был избран профессором и заведующим кафедрой богословия Харьковского Императорского университета и одновременно назначен протоиереем Антониевской университетской церкви, а также нес немалую нагрузку как профессор богословия Харьковских высших женских курсов, Высших женских медицинских курсов, Высших коммерческих курсов Харьковского купеческого общества, председатель Совета Харьковского епархиального женского училища.

Доктор богословия с 1914 г., «настоящий труженик науки», за 30 лет пастырской деятельности профессор Н.С. Стеллецкий опубликовал более 40 работ по нравственному богословию, истории Церкви «на Украине», философии, истории литературы, социально-философским и моральным аспектам культурных и социально-политических течений начала XX столетия духовному образованию.

Итог своих многолетних духовно-ителлектуальных усилий о. Николай подвел в массивном, фундаментальном трехтомнике «Опыт нравственного православного богословия в апологетическом освещении». I том вышел в 1914 г., II – в 1916-м, появлению на свет III тома помешали события 1917 г.

В течение четверти века о. Николай публиковал свои трактаты как в виде отдельных изданий, так и многократно на страницах журнала «Вера и разум», три десятилетия издававшегося в Харькове, в котором печатались лучшие религиозные мыслители России. В частности, в 1892 г. в этом журнале была опубликована историческая заметка о. Николая о чудотворном образе Каплуновской Божией Матери, который сыграл важную роль в Полтавской битве, будучи принесенным по велению Петра I на театр военных действий.

О. Николай оставил современникам и потомкам в наследие и статью о Г. Сковороде («Странствующий украинский философ Григорий Савич Сковорода», 1894), и размышления о важности и духовного наставничества («Протоиерей А.А. Самборский – законоучитель императора Александра I», 1897), и, например, очерк-размышление-обзор 1897 года «О значении Киева как религиозного центра православной России», в котором есть такие слова: «Киев, послуживший колыбелью для всей российской государственной жизни, сделался вместе с тем и колыбелью православной веры Христовой, стал, по словам митрополита Сильвестра, как бы «нашим русским небом» или, по словам Императора Александра Николаевича, «Иерусалимом земли Русской».

Там же о. Николай приводит прямо-таки одические слова писателя-полтавчанина Евгения Гребинки (того самого, что в 1831 г. перевел поэму Пушкина «Полтава» на малороссийский язык; перевод опубликовали в Санкт-Петербурге в 1836 г.): «Что солнце между планетами, что царь между народом, то Киев между русскими градами. На высокой горе стоит он, опоясан зелеными садами, увенчан золотыми маковками и крестами церквей, словно святою короною; под горою разбежались живые волны Днепра-кормильца. И Киев, и Днепр вместе… Боже мой, что за роскошь! Слышите ли, добрые люди, я вам говорю про Киев, и вы не плачете от радости? Верно, вы не русские».

Золотые слова о русском, о русских ценностях, словно подхваченные поэтом Гребинкой (1812–1842) вослед Гоголю с его птицей-тройкой и монологами Тараса Бульбы, были переброшены публицистом Стеллецким в XX в.

И вот прошел еще