Церемониальная магия - Артур Эдвард Уэйт

но при свете лампад тот, кто верит в него, увидит желаемое; одним словом, ангелы этого мира предстают демонами, Melusines stryges, призраки — вампирами, заклинания и тайны — Черной Наукой. Но тут берёт слово сама Магия и отвечает, что существуют Черное и Белое Искусство, Искусство Гермеса (греческий бог, которому приписывалось владение тайнами магии, алхимии и т. д.) и Искусство Canidia, Наука Небес и Наука Бездны, Бог Metatron и Belial (Сатана). Это можно считать четвертой точкой зрения; все они, однако, обманчивы: и положительный взгляд на магию, когда оставшиеся приверженцы воспринимают её буквально; и негативная точка зрения, которая полностью отрицает магию, даже не задаваясь вопросом, что за этим кроется; и доказательство существования магии, исходящее из противного; и наконец, взгляд, что разделение магического искусства на Черное и Белое способно возродить его вновь. Если освободиться от этих иллюзий, останутся две действительно важные проблемы — проблема Мистики и проблема истории и литературы. Первая из них практически закрыта для обсуждения, потому что вопросы, которые она включает, вряд ли могут стать предметом дискуссии. Эту проблему, насколько она того заслуживала, мы уже рассмотрели. Что касается второй, она имеет большое значение и является целью данного исследования. Следует сказать несколько слов о том, почему она столь важна. Появление того или иного количества литературных произведений всегда имеет свою причину. Западноевропейская литература по магии, начиная со средневековья, не столь обширна. Значит, принцип, влияющий на процесс возникновения такой литературы, имеет историческую подоплеку, и то, что неясно в самих текстах, можно понять, обратившись к истории. Они воздействовали друг на друга; накопление текстов заложило основу для исторического исследования, что, в свою очередь, предоставило массу дополнительного материала для литературы, появившейся позднее. Но этот принцип — не единственный, и поэтому взаимовлияние литературы Магии и её истории весьма сложно и запутано, кроме того, существуют самые различные истолкования всех этих принципов взаимодействие литературы и истории Магии часто подменяется банальной связью всеобщего невежества и того, что расплывчато называется суеверием; эти и любые подобные интерпретации должны быть исключены из исследований, претендующих на научный подход. Все эти принципы, в основном, представлены в концепции существования во Вселенной каких-то таинственных сил, которые- человек мог бы использовать или, по крайней мере, следовать им в своих тайных делах. В конечном итоге, однако, все они оказываются вторичными, если не подчинёнными, по отношению к воле человека; так как даже в астрологии, которая была воплощением сил, самых что ни на есть фатальных, признавалось право руководить своей судьбой, а выражение sapiens dominabitur astris стало научной аксиомой. Эта концепция своё наивысшее развитие получила в доктрине существования невидимых разумных сил, с которыми мог вступать в контакт специально подготовленный человек; методы, с помощью которых осуществлялась эта связь, — это наиболее важные магические ритуалы, а книги, которые содержат в себе описания этих методов, называются Церемониальной Магией и являются наиболее важной частью этой литературы. Вот единственный, так сказать, момент, который необходимо понять, чтобы разобраться в истории предмета. Если бы Магия специализировалась на чтении по звёздам, ни о каком широком её распространении не было бы и речи, поскольку астрология предполагает специальное «умное» оборудование, которое, вообще говоря, было доступно лишь немногим. Если бы Магия сосредоточилась только на превращении металлов, она бы никогда не взволновала многих, но осталась бы тем, чем всегда была алхимия — донкихотством, весьма далеким от реальной науки. Мы можем обратиться к любой другой оккультной науке, но ни в одной из них нет ничего, что могло бы вызвать устойчивый и длительный интерес. Будучи ветвями одного древа, все они содержали какие-то элементы магии, но были второстепенны по отношению к тому, что было главой и венцом всего, — искусству, имеющему дело с духами. Предполагаемое владение тайнами этого искусства сделало Магию грозной силой и, следовательно, обусловило значительный к ней интерес. Действительно, было время, когда Церемониальная Магия угрожала поглотить целый круг оккультных наук; она была высшим, царствующим методом; то, чего другие достигали мучительно, в течение длительного времени, она совершала немедленно. У неё было, помимо этого, качество, заслужившее ей пальму первенства, — это было искусство, соответствующее установившимся традициям и выраженное в конкретных формулировках, и самое главное — словом,

В этих процессах было столько притягательной силы, что они привели многих людей- мужчин и женщин всех классов и сословий — к Черному и Белому Шабашу и ослепили, закрыв их глаза на опасность быть сожженными на костре. Церковь и Государство, очевидно, полностью и безоговорочно поверили, что это представляет для них серьёзную угрозу; магу и колдуну в каждой христианской земле всегда была уготована вязанка дров. Астрологии едва ли препятствовали, а алхимики иногда оказывались под пытками только потому, что кто-то, должно быть, желал завладеть их профессиональными секретами. В этих занятиях не усматривали никакой опасности, и, следовательно, на астрологов и алхимиков не было никаких гонений, за исключением того, что их общества сторонились. Но Магия, общение с духами, было именно тем, что взволновало даже крестьянина. А если дрогнуло и потянулось навстречу Магии крестьянское сердце, то ни короли у себя во дворце, ни Пана Римский в соборе Св. Петра не могут, бездействуя, чувствовать себя в безопасности. Более того, в самих положениях Церемониальной Магии таился вызов постулатам Церкви.

Для истории оккультных наук признана важность Церемониальной Магии и литературы, которую она в себя включает; нет необходимости доказывать, что сама эта история — обоснованное и имеющее право на существование исследование; более глубокие знания, в таком случае, ведут к её окончательному развенчанию. Несомненно и то значительное влияние, которое на протяжении столетий имела вера в Магию. Чтобы, однако, понять магическую литературу, необходимо прежде всего выработать принцип подхода к ней. Излишне говорить, что мы должны отказаться от легенд, как таковых, в пользу действующих в них лиц, а также поспорить относительно их, легенд, содержательной ценности. Мы не станем обсуждать, действительно ли, например, можно сделать круг квадратным, как утверждают маги, или же подобная операция не под силу даже Магии, как обыкновенно возражают её противники. Нет нужды в серьезном рассмотрении утверждения, что дьявол помогает магам выполнять то, что по законам математики невозможно, в частности, что вопрос квадратуры круга запросто может быть разрешен теми, кто вызывает ангела Cassiel из иерархии Uriel и теми, кто призывает Астарота. Мы вскоре увидим, что, как уже отмечалось в предисловии, мы имеем дело с причудливой литературой, которая, проходя различные фантастические стадии, превращается из фарса в трагедию. Попытаюсь объяснить, что это означает.

Желание общаться с духами имеет древнюю историю;