Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров

лезли мысли… Как? Когда с ним последний раз связывался, он был в Курской области… Но и ее кошмарят хохлы… А, может, снова за ленточкой?.. Или в отпуск не отпустили… Или… Эти «или» копились, как снежный ком. В висках стучало.

Жена, посмотрев на меня, спросила:

– Что с тобой?

– Да вот, да вот…

Не мог объяснить. И хотелось что-то делать, а что? Куда-то бежать, а куда? Выяснять, а где?

Взял себя в руки и рассказал жене:

– Я хотел с ним встретиться… Он должен был 3 января уйти в отпуск и приехать… Я хотел с ним поговорить…

– Он на СВО? – спросила жена.

– Да, ушел туда добровольцем…

– А где это случилось?

– Ничего не знаю… Ничего…

Еще не успел прийти в себя, как раздался другой звонок. Звонил боец, с которым познакомился перед концертом для раненых в Театре Российской армии полтора месяца назад.

И из него полилось:

– Моя рота понесла потери: брали Берестовое. Перед этим Крахмальное… 200‑е… 300‑е… Пошли без танков. Без огневой поддержки. Взяли такой ценой…

Что я мог сказать? Да ничего…

А он проходил лечение. Нужно к невропатологу, пришел в городскую поликлинику. У него спрашивают: «Вы с СВО?» – «Да». Он же не может обманывать. Ему: «Вам обращаться только в поликлинику Министерства обороны». И отослали. Он поехал в Лефортово, а там очередь: раненые, пенсионеры, курсанты. Четыре часа просидел, рассказал о проблемах со здоровьем, а ему разве что назначили повторное посещение 2 февраля.

И тут мне сказать было нечего.

Я теперь переживал и за раненого.

А в голове уже пульсировало: а не брал ли Юра Берестовое?

Полезли мысли. Пошли брать опорник. А на снегу как на ладони. Юра почти добрался. А ребят кого положили, кто откатился.

Перед Юрием встал вопрос: брать одному?

Сможет ли? Закидать гранатами? А их всего две…

И вот «птичка» полетела…

Сейчас увидят и накроют, как ни маскируйся, как ни зарывайся в снег.

Дотянуть до ночи, а потом ходу?

А у хохлов тепловизоры…

Или рвануть вперед и, даст Бог, захватить окоп…

– Ты что? – одернула жена, возвращая меня на бренную землю.

Переписка

Дома сразу сел за компьютер.

В Интернете нашел[6]:

«Стало известно о гибели бывшего кандидата в губернаторы Воронежской области 49‑летнего Юрия Слепченко. Об этом сообщила газета “Новости Воронежа”. Юрий Николаевич принимал участие в Специальной военной операции. В 2018 году он баллотировался на выборах губернатора Воронежской области, но потом снял свою кандидатуру.

– Сегодня с прискорбием узнал, что при исполнении воинского долга в ходе Специальной военной операции погиб мой друг, одногруппник и единомышленник Юрий Слепченко, – сообщил в своем телеграмм-канале депутат Воронежской городской думы Артем Рымарь».

…Про то, куда уехал Слепченко, я узнал случайно. Адвокат Коноплев летом 2023 года при встрече обжег меня фразой:

– Юра Слепченко там, за «ленточкой»… Подался в казачество, есаул, а теперь ушел добровольцем на войну…

Юрий Слепченко

Кто-то намекал на финансовые проблемы у Юрия, отца трех детей, но он вряд ли поехал на войну только из-за денег. Если бы его волновал только денежный вопрос, он мог бы завербоваться на вахтовку на Север, а не соваться в самое пекло. Тогда то ли забыв фамилию Коноплева, то ли просто по ошибке вбил его номер под фамилией: «Адвокат Слепченко».

Потом Коноплев прислал мне номер сотового Юрия, и я внес его в память уже под настоящей фамилией.

27 октября я позвонил Слепченко.

Он не отвечал.

А когда я послал эсэмэску: «Юра, это Михаил Федоров», он мне прислал в ответ в Телеграмме:

«… 18:16 (время)

Миша, привет!»

Следом на мой звонок послышался хрип. Юра еле говорил, и я с трудом сумел понять, что он в Макеевке в Луганской области. И мне позвонит.

«…18:16

Я говорить пока не могу… голос сел…» – прислал эсэмэску и два своих фото.

Вместо красавца капитана милиции, преподавателя (он со мной работал в одном вузе) я увидел мужчину с утомленным, исполосованным глубокими морщинами лицом, а его черный волос отливал белизной.

Ему ответил:

«Не узнать Дядю Степу!»

Теперь мы переписывались. 29 октября в 10:0 °Cлепченко прислал фото рыжей собачонки на мешках и свое – в куртке с капюшоном и погонами сержанта.

Подпись под своим фото:

«Миша, я такой!!!»

«Да, выпало же тебе…» – я всматривался в складки на лице Юрия, а уходящие за ним вдаль поля говорили, что он где-то рядом, в степном краю.

Рассмотрев фото собачки, послал эсэмэску:

«… 10:35.

Это что за бобик?»

И потом:

«… 10:55. Загляни в Интернет, книга М. Федоров “Герои СВО. Символы российского мужества” и книга “Герои СВО. Воронежцы”».

Не дождавшись ответа, 30 октября в 19:19 снова послал:

«Что молчишь?»

1 ноября в 20:47 он ответил:

«Жулька…»

Теперь меня интересовала судьба собачонки.

Жулька

В 21:07 эсэмэску:

«Откуда она?»

В 21:08 получил ответ:

«Здесь на ВОПе была до меня…»

Я в 21:09 послал:

«Она живет в окопе?»

Он в 21:10 ответил:

«Спит в коридоре у входа в кубрик».

Я в 21:11:

«До передовой далеко?»

И следом в 21:14:

«Помогает?»

Юрий в 21:15:

«Сейчас это Суджанский район Курской области… 3 км от границы с Сумской областью Украины».

Выходило, теперь Юрий находился в России.

«По крайней мере, не на передовой», – с облегчением подумал я.

Юрий в 21:18:

«Меня снова перевели для натаскивания солдат-срочников».

«Сказался опыт педагога, кандидата юридических наук», – обрадовался я.

Еще в 21:18 он:

«Здесь боевые действия не ведутся…»

И слава Богу!

Еще в 21:18:

«Залетают БПЛА, ждем заходов ДРГ…

Но при мне таких случаев не было…»

Еще в 21:19:

«Я за ленточкой под Макеевкой Луганской области ДНР

(Краснолиманское направление) был с 3 августа по 14 октября…»

Я ему в 21:21:

«Дорогой, натаскивай! Обнимаю тебя и Жульку».

Слепченко в 21:22:

«Раньше у меня был 2‑й батальон 5‑я рота полка 252… Сейчас я командир 2‑го отделения 1‑го взвода 2‑й роты 15‑го батальона полка 252…»

В 21:23 прислал два фото и подпись:

«Шеврон бойца с позывным “Бес” и флаг полка 252».

Прочитав на шевроне и на флаге слово «Людоеды», в 21:29 я послал:

«А почему надпись “Людоеды”?»

Он в 21:32:

«Изначально хохлы назвали наш полк “людоедами”… А потом это прижилось».

«У страха глаза велики, – подумал я. – Значит, боятся, и это хорошо».

Юру знал как добрейшего, душевного парня, который скорее пригреет, чем оттолкнет, и то, что