Военная история Грузинского гренадерского Е. И. В. Великого князя Константина Николаевича полка В связи с историей Кавказской войны - Георгий Николаевич Казбек

Этими немногими словами определяется характер жизни русских войск в первые годы пребывания их в Грузии. Было бы интересно подробно исследовать впечатление произведенное ими на народ и то влияние, которое по необходимости они приобрели на умы туземцев в первые годы своей жизни за Кавказом. Не входя в подробности этого вопроса, позволим себе заметить, что грузинский народ, до крайности истомленный безсмысленной борьбой царевичей, с большою доверчивостию встретил русское войско. Неподдельный восторг, с которым русския войска были приняты в Тифлисе в 1800 году, выразился во многих письменных памятниках того времени. Доверие это понятно, оно рождалось надеждою на спокойную и счастливую будущность основанную на благодушии русскаго монарха. Но, к несчастию, достижение ожидания встретило сопротивление на первом своем шагу. Недостаток чиновников, знающих нравы и обычаи вновь занятой земли, был безконечною пропастью отделяющею их от народа. Происходившее от этого невольное разобщение народа с властью подорвало доверие их к друг другу, а введение новаго порядка производило дурное впечатлениение на умы. Слухи о волнениях в провинциях вызвали множество приключений в самом Тифлисе; споры царевичей между собой и бегство Александра в Персию и Иулона, и Фарнаоза в Имеретию не могли также не служить предметом разных толков. Тем не менее смело можно утверждать, что некоторыя неудовольствия, возникшия в разных концах Грузии в 1804, 1812 и других годах, не были вызваны, как думают некоторые, враждебным нерасположением народа к русскому солдату, а некоторыми случайными мерами частных начальников, не оправдавших выбора правительства. Эти немногие были причиною мтиулетинскаго и кахетинскаго бунтов. В своем месте подробнее разберем эти неурядицы, здесь же прибавим, что безконечно разнообразная деятельность бросала кавказскаго солдата из одного конца Кавказа в другой, от одного народа к другому и развила в нем ту изворотливость, которою он отличается от остальных солдат Империи и с помощью которой он умеет понимать каждый народ Закавказскаго края.

Первая заслуга русскаго солдата, справедливо вызывающая признательность грузин, состоит в геройском избавлении Грузии от внутренних безпорядков и незаконных претензий соседей. В начале свего пребывания за Кавказом, русския войска были слишком слабы, а потому естественно, что первый главнокомандующий, мало знакомый с характером страны, действовал ощупью, – на основании инструкции, данной ему из Петербурга[29]. Вероятно, на основании ея генерал-лейтенант Кнорринг, приехав в Грузию в мае 1801 года, отдал следующий приказ: «Всякий частный начальник, особый пункт по расписанию занимающий, долженствует наблюдать при всякой осторожности и строгости те благоразумныя правила, кои нужны, дабы обезпечены были грузинские подданные от хищников и соседних народов…»

«В расположении по селениям, иметь в виду, в избежание совместничества с, обывателями и в пресечении обоюдных, несогласий то, чтобы квартиры особо истребованныя занимаемы были, где сие возможно будет, по крайней мере, пятью солдатами. Я уже умалчиваю о том, чтобы воинские чины обходились с жителями ласково и непричиняли им ни малейших обид и оскорблений». К этому приказу приложено расписание войск по квартирам, по которому из четырех пехотных и одного казачьяго полка в Кахетию назначен Кабардинский мушкатерский, в Тифлис 17 егерский, в Борчалу и Шулаверы – Тифлиский мушкатерский и донский Щедрова полка, а Кавказскаго гренадерскаго полка баталион шефа в Тифлис, а баталион подполковника Симоновича в Карталинию, в г. Гори[30].

До приведения страны в совершенный порядок главный начальник русских войск не мог приступить к регулярному действию. Поэтому первые два года он провел в приготовлениях к введению новаго порядка в стране. В это время войска, расположенныя в Тифлисе занимались караульной службой, а остальныя – полицейским надзором в занимаемых ими местах и преследованием шаек разбойников. Одним из следстий междуусобия царевичей было между прочим и то, что разбойническия шайки различных наций размножились в Грузии. Не зная границ своим злодеяниям, оне безнаказанно являлись даже под самим Тифлисом. Большая часть этих шаек состояла из диких жителей Дагестана, известных подобщим названием лезгин. Они, не смотря на значительное удаление их жилищ, в большем числе являлись в окрестностях Гори, принося с собой грабеж и смерть. Покровительствуемые турецкими пашами за подарки разнаго рода, лезгины охотно принимались в пограничных турецких пашалыках, где и выбирали удобныя минуты для нападения. Это последнее обстоятельство немало затрудняло подполковника Симоновича. Не имея достаточных сил, чтобы охранить всю Карталинию, он переходил с войсками то в одну, то в другую сторону и тем по возможности предупреждал злодейства хищников. Однако, не смотря на эту меру, лезгины производили большия злодеяния. Описывать безпрестанныя стычки рот баталиона подполковника Симоновича с различными шайками было бы слишком утомительно; как образчик тактики Симоновича приведем случай, бывший в мае 1801 года. Лезгины в значительном числе напали на деревню Карель и взяли из нея в плен, до 50 человек и до 100 голов рогатаго скота, убив на месте до 80 человек обоего пола. Капитан Бартенев, рота котораго стояла в Сураме, узнав об этом происшествии, переправился через Куру и вместе с 150 конными грузинами и несколькими казаками направился наперерез дороги лезгинам. Выбрав удобное место, Бартенев сделал засаду; но лезгины, узнав о намерении его, пошли по другому направлению и таким образом безпрепятственно угнали пленных в Ахалцыхский пашалык. Капитан Бартенев, мало знакомый с местностью, должен был ни с чем возвратиться в Сурам. Подполковник Симонович, не желая случай подобной важности оставить без последствий, послал одного из карталинских князей, Цицианова, к стороне Ахалцыха с целью, под видом выкупа пленных, разведать о лезгинах и взятых ими в плен жителях Карели. «Возвратясь оттоль, он (к. Цицианов) объявил, что лезгин внутри грузинских границ нигде не нашел, а видал их расположенных в турецких деревнях около Ацквери, где и взятые ими под Карелью пленные грузины, а равно и скот имеется; а лезгин там 500 конных и, 60 пеших, и якобы Ахалцыхский Шериф-паша, услышав, что по просьбе карскаго Забут-паши, идут против него российския войска, и опасаясь, не велел лезгинам продавать там плен и скот, покуда не будет от стороны России для истребования онаго послано. Паша же получил в подарок от лезгин из числа тех пленных одного молодаго армянина, и как там разнесся слух о приходе с одной стороны российских, а с другой Забут-пашинских войск, то Шериф-паша и все тамошние обыватели немало испугались. Почему из турецких деревень грузинских семей тридцать бежало в разоренную грузинскую деревню Триалет; а Шериф-паша послал к имеретинскому царю просить вспомогательных войск, что равным