Легенды и мифы Невского проспекта - Наум Александрович Синдаловский

В фольклоре сохранились и некоторые просторечные названия, связанные с железной дорогой. Так, например, расхожая в XIX веке идиома «Съездить в Москву» на иносказательном языке стыдливых барышень означала: внезапно исчезнуть на два-три дня, чтобы разрешиться от бремени, сделать тайный аборт. В XIX веке вечерние пригородные поезда с возвращавшимися из города подгулявшими дачниками называли «Пьяные поезда». Пожалуй, традиция выпивать во время железнодорожных путешествий ведет свое происхождение именно с тех пор. Хмельные дорожные застолья продолжаются и в современных поездах. Строчка из популярной песни: «От Питера до Москвы – бутылка да стук колес», выстраданная, скорее всего, в тесном купе ночного поезда, давно уже превратилась в пословицу. Не зря утреннее прибытие ночного экспресса «Красная стрела» на Московский вокзал Петербурга питерские эстеты прозвали «Утром стрелецкой казни», по названию знаменитой картины В.И. Сурикова, изображающей жуткие сцены подавления стрелецкого бунта.

История «Красной стрелы» насчитывает уже не одно десятилетие. Ее отправление в столицу ровно в 23 часа 57 минут, за три минуты до наступления новых суток, уже само по себе стало легендарным. Говорят, этакий изощренный выбор времени отправления принадлежит ленинградским партийным работникам, вынужденным довольно часто ездить в Москву и обратно. Будто бы таким хитроумным способом они добились получения суточных и за те сутки, до истечения которых оставались эти пресловутые три минуты. Согласно железнодорожным преданиям, только однажды «Красная стрела» выбилась из графика. И произошло это не по вине железнодорожников. Состав задержал нарком просвещения А.В. Луначарский. Его ленинградская возлюбленная опаздывала в Москву. Впрочем, через две минуты после отправления привилегированной «Красной стрелы», в 23 часа 59 минут, с Московского вокзала отправляется еще один поезд в столицу. Он гораздо скромнее первого и не имеет фирменного названия. В отличие от «Стрелы», он отапливается углем, а его проводники носят не белые, а черные перчатки. В народе такой состав называют «Черной стрелой». Фольклорное название есть и еще одного состава, курсирующего между двумя столицами. Его вагоны выкрашены в красно-синие цвета. В шутку его называют «Попугайчик». Впрочем, и красными вагоны «Красной стрелы» стали не сразу. Первоначально они были синими, хотя весь состав и назывался «Красной стрелой». В понятие «красный» в то время вкладывался иной смысл: «советский». Перекрасили вагоны в красный цвет будто бы в одну ночь, по указанию Сталина. Сделал он это в ответ на просьбу одной из пассажирских бригад.

Николаевский, а затем и Московский, вокзал оставил свой след и в рифмованном фольклоре, особенно в народных частушках:

Петроград шикарный город,

Николаевский вокзал.

Пуст карман, и в брюхе музыка —

Домой бегом бежал.

У Московского вокзала

Двух подкидышей нашли.

Одному лет сорок восемь,

А другому – двадцать три.

О подкидышах с Московского вокзала подробнее мы расскажем во второй части этой книги.

От площади Восстания до Александро-Невской лавры

1

За площадью Восстания Невский проспект, или, как говорят в Петербурге, «Старо-Невский», теряет свою туристскую привлекательность, превращаясь в рядовую улицу окраинной части большого города. Однако в нашем путешествии с фольклором по Петербургу некоторые здания и отрезки этой части проспекта не обойти.

Известный интерес представляет дом № 91, построенный архитектором З.Ф. Краснопевковым в 1846–1850 годах для съезжего дома Каретной части столицы. Съезжими домами в Петербурге назывались пожарно-полицейские части, которые строились в каждой административной части города. С 1718 года все съезжие дома подчинялись созданной Главной полицмейстерской канцелярии. В 1739 году город был разделен на пять частей, в конце XVIII века их было уже десять, а в начале XX века – двенадцать. В каждом из административных районов для съезжего дома строилось специальное здание, которое включало в себя обязательную высокую башню, или каланчу с мачтой «для смотрения пожаров». На мачте вывешивались черные шары, число которых указывало, в какой из частей города случился пожар.

В старом Петербурге бытовало крылатое выражение «Отправить под шары», или «Ночевать под шарами». Это значило быть арестованным, отправленным в полицейский участок. Иногда это даже почиталось за благо. Многие бездомные бродяги, которым приходилось проводить ночи под открытым небом, или, как тогда говорили, «ломать итальянку», мечтали быть арестованными, чтобы получить возможность переночевать под крышей хоть какого-нибудь помещения.

Влево от Невского проспекта отходит Суворовский проспект. В XVIII веке Суворовский проспект был обыкновенной загородной дорогой к Неве, которая в разное время называлась то Средней улицей, то Большим проспектом. Одно время по этой дороге водили на водопой слонов. «Слоновый двор» в то время был переведен с Караванной улицы и находился на будущей Знаменской площади, на месте, где ныне стоит гостиница «Октябрьская». Часть улицы так и называлась – Слоновая. С 1880 года Слоновой стала называться вся улица вплоть до Смольного собора.

Ежедневные путешествия на водопой диковинных добродушных гигантов собирали толпы любопытных. За слонами бежали мальчишки, из соседних дворов сбегались с отчаянным лаем окрестные собаки. Праздная столичная публика ежедневно сопровождала необыкновенный кортеж до самой Невы. Со временем в петербургской обиходной лексике появилось слово «слоняться», то есть бродить без дела, шататься, таскаться. Таких праздношатающихся бездельников в Петербурге называли «слоняльцами». После выхода в свет басни И.А. Крылова «Слон и Моська» отдельные цитаты из нее приобрели расширительное значение и стали идиомами: «По улицам слона водили» – в значении: показывали нечто диковинное, необычное, собирающее толпы зевак, и: «Ай, Моська! Знать, она сильна, что лает на Слона» – в значении: грозить исподтишка, из-за спины другого, трусливо, негромко.

В 1900 году, в дни, когда Россия отмечала 100-летие со дня смерти великого полководца, Слоновая улица была переименована в Суворовский проспект.

Суворов утверждал, что род его восходит к некоему шведу, который не то в XVI, не то в XVII веке воевал в рядах русской армии. «По его челобитию» он был принят в русское подданство. Фамилия Суворовых произошла от его имени – Сувора. Этому обстоятельству Александр Васильевич, видимо, придавал немаловажное значение, так как Швеция издавна славилась храбрыми, опытными и исключительно достойными воинами, охотно служившими во многих армиях тогдашней Европы.

Легенда о шведском происхождении Суворова основывается на его автобиографии. Вот как она начинается: «В 1622 году, при жизни Михаила Федоровича, выехали из Швеции Юда и Сувор, и по их челобитью приняты в Российское подданство. Именуемые честные мужы разделились на разные поколения и по Сувору стали называться Суворовы».

Впрочем, есть и финская легенда