История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

Армия короля пополнилась отрядом, который привела с собой королева - двумя тысячами кавалеристов,тысячей пехотинцев, шестью пушками и двумя мортирами, вместе с сотней повозок с боевыми припасами. Граф же Эссекс, стоявший в бездействии близ Тейма и Эйлсбери (самой крупной стычкой за это время стал бой [под Падбури, близ Бекингема] между пятьюстами парламентскими кавалеристами и драгунами под началом шотландца полковника Миддлтона и кавалерийским полком сэра Чарльза Лукаса, в котором последний взял верх), оставил всякие мысли о сражении с королем и отошел со своей расстроенной и павшей духом армией к Аксбриджу. Народ же, чьи речи становились все вольнее, жестоко упрекал Эссекса за то, что, находясь в такой близости от Оксфорда, он не помешал королеве соединиться с королем, а лорду Уилмоту - выступить против сэра Уильяма Уоллера. >

Между тем лорд Уилмот возвратился в Оксфорд к Его Величеству, а корнуолльская армия — хотя и значительно возросшая в числе благодаря соединению с принцем и маркизом, она по-прежнему с полным правом сохраняла это название — повернула на запад и заняла Бат, оставленный неприятелем после разгрома Уоллера (выведенный из него гарнизон был отправлен в подкрепление Бристолю). В Бате она отдыхала и восстанавливала силы, ожидая новых приказов от короля, который, получив необходимые сведения и советы и приняв в соображение собственные обстоятельства и плачевное положение врага, решил атаковать город Бристоль, чего сильнее других желал принц Руперт, раздосадованный неудачей прежней своей попытки. Многие в Бристоле с самого начала сочувствовали королю, а после казни двух именитых граждан, таких людей стало еще больше. Новый замысел казался разумным еще и по той причине, что бристольский комендант Натаниэль Финнз, по общему мнению, не блистал мужеством. Поэтому маркиз и принц Мориц вернулись в Бат, так как было условлено, что со всем своим войском они выйдут к Бристолю со стороны Сомерсетшира в тот самый день, когда принц Руперт с отрядами из Оксфорда подступит к нему со стороны Глостершира.

24 июля обе армии осадили Бристоль, расположив свою кавалерию таким образом, чтобы никто уже не мог ни выбраться из города, ни проникнуть в него, не рискуя быть пойманным; и в тот же день с помощью заранее предупрежденных матросов удалось захватить все стоявшие на рейде суда. Находились на них не только значительные ценности — столовое серебро, деньги, всякого рода дорогие вещи, отправленные на корабли теми, кто ожидал худшего — но и многие именитые особы, которые, не желая подвергать себя опасностям осады, задумали подобным манером спастись и добраться до Лондона. Все они были взяты в плен. На другой день, когда принц Руперт явился к своему брату и маркизу, был созван военный совет с участием всех старших офицеров обеих армий: надлежало определить, каким образом следует им теперь действовать — идти на штурм или вести апроши.

В Бристоле находились две с половиной тысячи человек пехоты, а также полк кавалерии и драгун. Строительство укреплений вокруг города было закончено, однако ров имел в разных местах неодинаковую ширину и глубину. Городской замок, приведенный в исправность и обеспеченный изрядным запасом провианта, мог выдержать долгую осаду. Мнения на совете разделились. Корнуолльские офицеры полагали, что всего разумнее действовать посредством апрошей, которые, поскольку местность весьма тому благоприятствовала, можно было бы отрыть довольно быстро. Неприятельская армия, рассуждали они, прийти на выручку Бристолю не способна, а значит, самая осторожная тактика и будет самой надежной, тогда как при штурме столь сильных фортификаций они непременно потеряют множество людей, а если приступ будет отбит, то все их летние надежды развеются в прах, ибо восстановить дух армии для новой попытки окажется не так уж просто. Вдобавок, уверяли корнуолльцы, благонамеренная партия в самом Бристоле (как считалось, весьма многочисленная) сумеет с большим успехом повлиять на гарнизон и склонить его к капитуляции после трех-четырех дней осады, чем при штурме, когда сторонникам короля, как и прочим обывателям, придется страдать от солдатских бесчинств и грабежей, а слишком памятный пример казни двух граждан удержит их от попытки поднять в городе восстание.

С другой стороны, принц Руперт и все офицеры его армии настойчиво требовали штурма, доказывая, что дело это совсем не трудное, что их солдаты пригоднее для решительного приступа, нежели для долгой утомительной осады, и что последняя ослабит армию больше, чем первый. Они твердили, что Бристоль, еще не оправившийся от паники, вызванной разгромом сэра Уильяма Уоллера, и до сих пор охваченный великим страхом, не окажет сколько-нибудь серьезного сопротивления; что опытных солдат в городе нет и что сам комендант смертельно боится штурма и едва ли его выдержит. И напротив, если они дадут осажденным время оценить собственное положение и как следует приглядеться к королевской армии из-за городских стен, то у неприятеля прибавится твердости и решимости, отвага восполнит недостаток воинского искусства, а обилие всякого рода припасов сделает врага упрямым и несговорчивым, тогда как осаждающие придут в уныние и утратят прежнюю бодрость и энергию. Эти доводы вместе с настойчивостью принца и намеками на то, что ему известно больше, чем он может теперь сказать (как если бы в городе замышлялось устроить нечто такое, о чем не следовало говорить до времени), а также благородное презрение к опасности возымели действие, и военный совет единодушно решил уже на рассвете следующего дня штурмовать город — в трех пунктах со стороны Сомерсетшира и в трех пунктах со стороны Глостершира. По правде говоря, оба мнения сами по себе, если не входить в подробности, были одинаково разумными. Ибо со стороны Глостершира, где стоял принц Руперт, успешный штурм казался вполне возможным, поскольку ров там был довольно мелким, а стена во многих местах — низкой и ветхой; зато подступить к ним по неровной каменистой местности, над которой к тому же господствовали высокие мощные редуты, было совсем не просто. С противоположной стороны подойти к вражеским позициям было бы так же легко, как неудобно и рискованно их штурмовать, ведь перед стенами здесь лежала плоская равнина, ров же был широким и глубоким, а городские укрепления по всей линии — более сильными.

На следующее утро, не располагая ничем необходимым для подобного предприятия, кроме мужества атакующих, обе армии пошли на приступ. Наступавшие с западной стороны корнуолльцы начали штурм укреплений одновременно в трех местах. Первый отряд вел сэр Николас Сленнинг, которому помогали полковник Джон Тревеньон, подполковник Слингсби и еще три офицера — такое обилие