История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

столь же безупречной, и жизнь его должна служить примером для юношества. Он обладал столь выдающимся личным мужеством, что иные даже ставили ему в упрек чрезмерную готовность рисковать собой, а его преданность королю вполне подобала отпрыску знаменитой фамилии. По словам самого Грандисона, даже если бы он не имел яснейшего представления о правоте дела короля, то из одного чувства благодарности отдал бы жизнь за государя, полагая эту жертву своим безусловным долгом. >

Как только к королю в Оксфорд пришло известие о взятии Бристоля, Его Величество, после благодарственного молебна Господу за победу, который велено было немедленно и торжественно отслужить, созвал свой Тайный совет: надлежало определить, как можно использовать этот замечательный военный успех для скорейшего заключения доброго мира, с тем чтобы Бристоль стал последним городом, за который пришлось платить кровавую цену. Было ясно, что недавняя победа откроет самые прекрасные и блестящие виды перед королем — в такой же мере, в какой послужит мрачным и зловещим предзнаменованием для Парламента. Там в это время усиливались прежние раздоры и страхи и лихорадочно предлагались новые спасительные средства — по мнению многих, худшие, чем сама болезнь.

Наконец, получив около этого же времени известие о поражении лорда Ферфакса на севере [Атертон Мур, 30 июня], Парламент постановил срочно отправить комитет обеих Палат в Шотландию, дабы настоятельно просить тамошних своих братьев немедленно выступить с армией ему на помощь. < Многие сочли это отчаянным шагом, и когда Верхняя палата назначила членами посольства графа Ретленда и лорда Грея из Уарка, то первый из них уклонился, сославшись на нездоровьем второй отказался столь решительно, что даже угодил за это в Тауэр. В конце концов, в Шотландию отрядили одних лишь коммонеров, в том числе сэра Уильяма Армина и сэра Генри Вена-младшего, а также двух влиятельных проповедников, м-ра Маршала и м-ра Ноя. Впрочем, сами Палаты чувствовали глубокую неудовлетворенность -ведь им пришлось звать на помощь чужеземные войска, иначе говоря, прибегнуть к тому самому средству, в использовании которого они так долго и несправедливо обвиняли короля; все, исключая самых отчаянных, желали мира, и сам граф Эссекс, в письме к спикеру Палаты общин о нуждах своей армии, настойчиво советовал Парламенту направить Его Величеству разумные мирные предложения. К тому же граф по-прежнему поддерживал тесные сношения с лордами - сторонниками примирения с королем, а в своих посланиях к Палатам требовал, и весьма сердито, очистить его от клеветнических обвинений в бездействии после взятия Ридинга, как бы намекая, что если этого не сделает Парламент, то он сам найдет способ восстановить свою честь.

Все это внушало Палатам самые мрачные предчувствия; король же и члены его Тайного совета размышляли о том, как использовать подобные настроения в интересах мира. Прямые переговоры стали невозможными после недавней парламентской прокламации, которая повелевала судить как лазутчика всякого, кто, не имея особого дозволения от Палат, явится к ним с посланием от короля (таким образом, Палаты, все еще именуя себя Великим советом короля, по существу прерывали всякое общение с Его Величеством). Некоторые из советников Его Величества полагали, что королю следует распустить Парламент, поскольку заседающие в Палатах особы совершили множество изменнических деяний и тем самым утратили право называться Парламентом. Но большинство сочло такую меру несправедливой, ведь измена тех, кто остался в Лондоне, сама по себе не могла лишить законных прав лордов и коммонеров, покинувших столицу; к тому же объявление Парламента распущенным вопреки утвержденному ранее королем парламентскому акту могло бы произвести неблагоприятное впечатление в стране и обернуться для Его Величества самыми дурными последствиями.

В конце концов, все пришли к единодушному мнению, что Его Величеству следует провозгласить все решения и постановления Палат не имеющими законной силы, поскольку члены Парламенты не могли принимать их свободно. Затем была опубликована «Декларация Его Величества ко всем его любящим подданным после побед войск Его Величества над лордом Ферфаксом на севере, сэром Уильямом Уоллером на западе и взятия Бристоля», в которой говорилось, что, «поскольку страдания и утраты частных лиц, вызванные нынешней кровавой смутой, не могут сравниться с нашим ущербом - ведь каждая победа любой из сторон покупается кровью наших подданных - то и мира мы жаждем сильнее, чем кто-либо другой. Всякому известно, сколь искренне и усердно пытались мы укрепить религию, законы и свободу королевства, однако усилия наши были сведены на нет изменой и мятежом тех, кто, не чувствуя в своей душе ни благоговения перед Богом, ни любви к людям, принесли то и другое в жертву собственному властолюбию, после чего мы были вынуждены, с великой неохотой и сердечным сокрушением, взяться за оружие и защищать самих себя. Но мы надеемся, что великие чудеса, явленные Господом при защите своего и нашего справедливого дела, откроют наконец глаза нашему народу, и он уразумеет, что был обманут злыми и коварными людьми, которые и подтолкнули его к мятежу против нас.

Мы хорошо помним торжественное обещание защищать протестантскую религию, привилегии Парламента и законы страны, данное нами в прошлом сентябре, перед строем нашей,тогда еще немногочисленной армии - и будет в высшей степени уместно повторить эту клятву ныне, когда Бог благословил нас столькими победами (доказавшими лживость клеветнических утверждений, будто прежние наши мирные предложения проистекали из нашей слабости, а не из любви к нашему народу), и когда нашим подданным во многих графствах стало легче получать правдивые известия о нашем положении.

А потому, перед лицом Всемогущего Господа, который «покрыл нашу голову в день брани» > [Пс. 146:7/139:8] < и пред которым нам предстоит держать ответ за все наши слова и дела, мы еще раз заявляем всему миру, что мы далеки от мысли вносить какие-либо искажения в установленную в церкви Англии религию (как это пытаются коварно внушить народу) и твердо намерены защищать свободу и собственность подданных и соблюдать те законы, которые делали наш народ счастливым, пока их не растоптал нынешний мятеж. И если религия, закон и свобода так же дороги нашему народу, то пусть он соединится с нами в общем деле их защиты и восстановит мир, единственно благодаря которому они могут процветать, а люди - пользоваться их благами.

О том же, способны ли укрепить религию заклятые враги существующего церковного строя, изгоняющие ученых и правоверных служителей церкви и заменяющие их невежественными, мятежными и еретическими проповедниками, которые поносят Книгу общих молитв и оскверняют богослужение непристойными действиями; о том, могут ли защищать свободу и собственность подданных те, кто дерзко и беззаконно бросает их в тюрьмы, подвергает мучениям и лишает жизни; о