Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

было сбыться, то Помпей втянул бы Дальнюю Испанию, а Красс — Армению и Парфию в орбиту римского господства одновременно с тем, как Цезарь придвинул границы империи к Темзе и Рейну. Вместо того чтобы повести свои легионы в Испанию, Помпей держал их в Италии, за исключением одного, который был отправлен им на подмогу Цезарю в критический момент галльского мятежа. В 54 г. до н. э. смертью его жены Юлии во время родов была оборвана самая крепкая нить, еще связывавшая Помпея с Цезарем. Цезарь предложил ему взять в жены свою внучатую племянницу Октавию, отныне самую близкую родственницу Цезаря, а сам просил руки дочери Помпея, однако Помпей отверг оба предложения. Разгром Красса и его армии, случившийся в следующем году, убрал еще один противовес, так как победоносный Красс мог бы с успехом противостоять диктаторским поползновениям Цезаря или Помпея. С этого времени Помпей открыто становится на сторону консерваторов. Его замыслу обеспечить себе высшую власть, сохранив при этом видимость законности, противостояло теперь только одно обстоятельство — Цезарь со своей армией. Зная, что срок полномочий Цезаря истекает в 49 г. до н. э., Помпей добился принятия постановлений, согласно которым командование над собранной им армией продлевалось до 46 г. до н. э., а все италийцы, способные держать в руках оружие, должны были принести присягу на верность лично ему; таким образом, был уверен Помпей, само время сделает его хозяином Рима{389}.

Пока потенциальные диктаторы маневрировали в поисках лучшей позиции, столицу наполнял «аромат» умирающей демократии. Вердикты, должности, провинции и зависимые цари продавались с торгов тем, кто предлагал самую высокую цену. В 53 г. до н. э. первому подразделению избирателей за голосование было заплачено 10 000 000 сестерциев{390}. Когда деньгами добиться намеченного не удавалось, можно было прибегнуть к убийству{391}. Или можно было покопаться в прошлом противника и заставить его пойти на уступки с помощью шантажа. В столице процветала преступность, в сельской местности — бандитизм. Состоятельные люди нанимали отряды гладиаторов, чтобы обеспечить себя защитой или поддержкой в комициях. Полицейских сил, способных положить конец этому разгулу, попросту не существовало. Подонки италийского общества притягивались в Рим запахом денег или бесплатной раздачей хлеба, и благодаря их участию народные собрания превращались в профанацию. К избирательным урнам допускали всех, кто был согласен голосовать так, как ему было сказано, был он римским гражданином или нет. Иногда лишь меньшинство тех, кто принимал участие в голосовании, обладало правом голоса. Привилегию обратиться с речью к народному собранию часто приходилось добывать штурмом ростр и удержанием их при помощи вооруженных телохранителей и сторонников. Законотворческая деятельность стала определяться флуктуацией превосходства то одних, то других соперничающих банд. Те, кто голосовал «неправильно», время от времени избивались до полусмерти, а затем их дома поджигались. По следам одной из подобных сходок Цицерон писал: «Тибр был завален трупами граждан, ими были забиты общественные стоки, а рабам пришлось губками осушать потоки крови, хлынувшие с Форума»{392}.

Самыми выдающимися «специалистами» по этим вопросам были в Риме Милон и Клодий. Они организовывали соперничающие шайки головорезов, выполняющие определенные политические заказы, и не было дня, когда им не доводилось помериться силами. Однажды Клодий атаковал на улице Цицерона; в другой день его воители сожгли дом Милона; в конце концов Клодий попался бандитам Милона и был убит (52 г. до н. э.). Пролетариат, который не был посвящен во все его замыслы, воздал Клодию почести как мученику, устроил ему пышные похороны, пронес тело до здания сената и превратил курию в погребальный костер. Помпей ввел в город солдат и рассеял толпу. В награду он попросил от сената назначить его «консулом без товарища» — воспользоваться этим словосочетанием предложил Катон, так как оно звучало несколько приятнее, чем «диктатор». Сенат согласился на это. Затем Помпей провел через народное собрание, которое было напугано его войсками, несколько законопроектов, направленных на борьбу с коррупцией, а также отменявших право (которое было гарантировано Цезарю законом Помпея от 55 г. до н. э.) участвовать в консульских выборах, отсутствуя в городе. При поддержке солдат он беспристрастно следил за судопроизводством; Милон попал под суд за убийство Клодия, был признан виновным, несмотря на защиту Цицерона[40], и бежал в Марсель. Цицерон отправился управлять Киликией (51 г. до н. э.) и исполнял там свои обязанности относительно компетентно и порядочно, чем немало удивил и раздосадовал своих друзей. Все столичные сословия, стремившиеся уберечь свои богатства и порядок, смирились с диктатурой Помпея, в то время как беднейшие классы с надеждой дожидались прихода Цезаря.

VI. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Сто лет революции сокрушили узкий и эгоистичный слой аристократии, но ей на смену у руля власти не встала никакая другая сила. Безработица, подкуп, хлеб и зрелища испортили народное собрание и превратили его в плохо информированную и легко возбудимую толпу, которая, очевидно, не могла управлять даже собой, не говоря уже об Империи. Демократия пала по формуле, выведенной Платоном: свобода превратилась во вседозволенность, и хаос привел к потере свободы{393}. Цезарь был согласен с Помпеем, что Республика умерла; она была теперь, говорил он, «только словом без тела или образа»{394}; диктатура стала неизбежна. Но он надеялся, что ему удастся установить прогрессивное правление, которое не будет стремиться к сохранению status quo, но смягчит злоупотребления, несправедливость и нужду, которые погубили демократию. Ему было уже сорок пять, и его затяжные галльские кампании, конечно же, не прибавили ему сил; он отнюдь не радовался мысли, что придется воевать против сограждан и бывших друзей. Но он видел расставленные силки и не мог не возмущаться такой странной наградой за спасение Италии. Срок его губернаторских полномочий оканчивался первого марта 49 г. до н. э.; он не мог вступить в борьбу за консулат ранее осени того же года; в этом промежутке он лишался неприкосновенности должностного лица и не мог войти в Рим иначе, как согласившись заранее стать жертвой проскрипций, принадлежавших к излюбленным приемам римской партийной борьбы. Марк Марцелл уже предлагал несколько ранее, чтобы сенат отправил Цезаря в отставку ранее установленного прежде срока. Это означало, что Цезарю предстояло бы выбирать между добровольным изгнанием и судебным процессом. Его спасли народные трибуны, наложив свое вето, но сенат Отнесся к инициативе Марцелла с нескрываемым одобрением. Катон выражал искреннюю надежду, что Цезарю будет предъявлено обвинение, он будет подвергнут суду и изгнанию за пределы Италии.

Цезарь прилагал все усилия, чтобы добиться примирения. Когда по предложению Помпея сенат просил обоих полководцев предоставить в