Советская ведомственность - Коллектив авторов

Временные поселки застраивались организованно, с полным комплексом бытовых удобств и набором социально-бытовых учреждений. Повсеместно они обеспечивались централизованным тепло– и водоснабжением, в отдельных случаях канализацией и прочими коммунальными благами. Заказчик строительства добивался включения в проекты дополнительных объектов социальной сферы. Вместо госстроевского норматива в 18% доля непроизводственного строительства в проектах была увеличена до 21,4%, а фактически в отдельные годы доходила до 25–35%[955]. Местные жители самостоятельно ремонтировали, перестраивали, утепляли и расширяли имевшиеся дома, постепенно придавая им более капитальный вид. Временное жилье превратилось в один из неформальных символов стройки, что нашло отражение в поговорке «На БАМе нет ничего более постоянного, чем временное».

В случае «производственной необходимости» временные поселки получали официальный статус постоянных. Например, затягивание строительства Северомуйского тоннеля привело к тому, что припортальные временные поселки Тоннельный (западный портал) и Северомуйск (восточный портал) приобрели статус административно-территориальных единиц Бурятской АССР.

Уже в 1977 году указом Верховного Совета Бурятии Северомуйск был отнесен к категории рабочих поселков с собственным Советом народных депутатов, что было связано со стихийным ростом численности населения, привлекаемого более высокими заработками, самым лучшим на трассе снабжением и прочими льготами, которые распространялись не только на тоннельщиков, но, отчасти, и на обслуживающие тоннельные отряды структуры. Первыми о смене статуса поселения задумались органы исполнительной власти, которые несли ответственность за идейно-политическое и нравственное самочувствие граждан и рассчитывали контролировать его через организацию местных Советов. Позднее данные изменения были согласованы с Минтрансстроем. После корректировки Проекта организации строительства тоннеля в Северомуйске планировалось возведение стационарного поселка на полторы тысячи жителей. Однако фактическая численность поселения всегда превышала проектные лимиты. В целях преодоления «ангараканской депрессии»[956] и выявленных позднее разломов внутри Северо-Муйского хребта в поселке были размещены изыскательские партии Сибгипротранса, Института инженерных изысканий, Института земной коры, Бурятского геологического управления. По мере исследования рельефа и состава пород стало понятно, что завершить тоннель в планируемые сроки невозможно, однако утвержденные и широко анонсируемые сроки открытия сквозного движения по магистрали повторно переносить тоже не хотелось. В результате было принято решение о сооружении временных дополнительных тоннелей (Северомуйских обходов), что вызвало концентрацию в поселке новых подразделений «БАМтоннельстроя», а также предприятий «Мостостроя-9», «Нижнеангарсктрансстроя», «ЗапБАМстроймеханизации» и привело к росту численности населения Северомуйска до 15 тысяч человек и, как следствие, небывалому разрастанию районов временного и индивидуального жилья.

Несколько иначе ситуация сложилась в Тоннельном, который Указом Президиума Верховного Совета Бурятской АССР от 12 мая 1978 года с формулировкой «в порядке исключения» был отнесен к категории рабочих поселков и превратился в административно-территориальную единицу республики. При этом соответствующих изменений в Проект организации строительства внесено не было, и в поселке не возникло микрорайона с капитальной застройкой. Это привело к спорам о статусе населенного пункта после завершения строительства тоннеля в начале 2000‑х годов[957].

Далеко не все бамовцы стремились поменять свои времянки на капитальное благоустроенное жилье. В разговорах с местными жителями неоднократно встречались случаи отказа от переезда в новый дом. Мотивами таких решений выступали степень обустройства, «обжитости» имеющегося жилья, нежелание менять привычный уклад, возможности использования прилегающей к дому земли под огороды, теплицы, бани и т. д. Кроме того, наспех возведенное в конце строительства БАМа капитальное жилье имело много претензий к качеству и уже при сдаче в эксплуатацию нуждалось в капитальном ремонте. Таким образом, можно говорить о существовании неформальной шкалы комфортности жилья, в которой «времянки» и «самострой» могли занимать более высокий ранг, чем благоустроенная квартира в многоэтажном здании.

Другим объяснением нежелания заселяться в капитальное жилье была психологическая установка строителей на временное пребывание в районах стройки. Как вспоминала известный на БАМе журналист и общественный деятель С. И. Акимова:

В 84‑м мы получили квартиру… Причем очень интересная деталь: тогда нас уговаривали квартиру занять. Никакой обычной картины получения жилья на БАМе не было… Ну как обычно, люди стоят в очереди, ждут, идет такая некрасивая борьба за получение ордера. Вот почему это характерно, потому что, на самом деле, было такое настроение, что никто не собирался здесь жить. Ну, представляете себе, дом сдают и некоторых уговаривают в нем жить! (62 года, Северобайкальск, 2005)

Серьезным контраргументом переезду в многоэтажку в постсоветское время являлись высокие коммунальные платежи. Кроме того, многие бамовцы сознательно решили остаться в старом доме, чтобы дождаться жилищных субсидий по программам переселения из ветхого и аварийного жилья[958].

Переход к массовому жилищному строительству в большинстве населенных пунктов БАМа не состоялся, причинами чего стали слабость местных баз стройиндустрии, вышеописанные издержки системы всесоюзного шефства, перенос основной программы жилищного строительства на вторую половину 1980‑х – начало 1990‑х годов, общее снижение внимания государства к БАМу после пуска дороги в эксплуатацию, а также нерентабельность последней в условиях рынка. В результате в притрассовых городах и поселках произошла консервация и «капитализация» временного жилого фонда и сформировался смешанный тип городской среды, сочетавший стихийный трущобный и инвентарный ведомственный секторы с относительно небольшими очагами капитальной ведомственной селитьбы.

Ведомственная инфраструктура

В каждом населенном пункте, рабочем поселке или микрорайоне возникали ведомственные жилой фонд и объекты инфраструктуры, что нашло отражение в городском ономастиконе и породило специальную терминологию в официально-деловых документах.

Основная доля в структуре жилого фонда принадлежала ведомственному жилью Минтрансстроя, состоявшему из временных зданий и инженерных сетей (более 60%). В отчетных документах советских и партийных организаций такое жилье фигурировало как «временное» или «инвентарное», а с конца 1980‑х годов – также как «ветхое» и «аварийное». В делопроизводстве строительных трестов и управлений, как правило, были представлены наименования отдельных разновидностей такого жилья: вагон-дома, сборно-щитовые, каркасно-засыпные, брусчатые и рубленые дома и пр. Жилой фонд МПС чаще всего обозначался в документальных источниках как «постоянное», «капитальное», «в постоянном (капитальном) исполнении» жилье. Жилые поселки других ведомств, в отличие от строителей и железнодорожников, носили наименования, связанные со своими ведомствами, например «Геология», «Леспромхоз», и не обозначались в рамках дихотомии временное – постоянное.

Если пребывание транспортных строителей на БАМе планировалось как временное, на период возведения железной дороги и необходимых для ее эксплуатации объектов, то на представителей прочих ведомств возлагались задачи по хозяйственному освоению территории. Они изначально приезжали в притрассовые районы на постоянное место жительства, даже в случае размещения во временном бамовском жилье, и обозначение своих мест проживания через временное или постоянное становилось в таком случае неактуальным. При этом указание на ведомственную принадлежность небамовских микрорайонов обязательно присутствовало как в лексиконе чиновников, так и