Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова

в гущу боя. Люди и нелюди сшиблись в смертельной схватке, а небо над головой потемнело. В брюхе самой чёрной тучи полыхнула красная молния. Следом — ещё одна. Землю сотряс раскат грома.

Это был сигнал, и Ледорез понял его мгновенно.

— Снеженика перекинулась, — бросил он Марию. — Бежим! Надо отыскать лазутчика, пока он не добрался до замка.

— Но здесь перебьют всех наших! — возразил Полумесяц.

— Не перебьют, — заверил Яр и, ухмыльнувшись, поднял голову. По небу с утробным рёвом скользнула гигантская тёмная тень. — Им будет не до этого.

* * *

Дракон был огромен и красен. Его не брали ни стрелы, ни сулицы, а каменные глыбы отскакивали от карминовой чешуи, точно галька от чугунного жбана. Исполинская тварь кружила в потемневших небесах, спускаясь всё ниже.

Ополченцы побросали копья и рванули к Рубежному лесу — укрыться. Ратники бросились врассыпную. Кони ржали, скидывая седоков наземь. Войско Хотенея стремительно таяло, и только верная дружина оставалась подле князя.

Яромир видел, как на дракона обрушился дождь здоровенных ледяных игл — к схватке подключился «Горыня», — да всё без толку: красный змей завис в трёх саженях над землёй, и из разинутой пасти с клекотом вырвалось пламя. Теперь дрогнули даже дружинники.

— А она молодец, — похвалил Марий.

Яр довольно улыбнулся.

— А то!

Вместе они перебрались на другую сторону лощины, перемахнули через засеку в условленном месте и нырнули в заросли клёна-убийцы. Там, в барсучьей норе, располагался один из тайных переходов. Пришлось с полверсты проползти на пузе, зато вынырнули они почти у самого замка — в Мёртвом лесу.

Густые иссохшие кроны переплелись так плотно, что закрывали небо. Толстые корни выпростались из рыхлой земли локтя на́два, не меньше. Поганки высотой в человеческий рост торчали тут и там. Из глубин чащобы тянуло плесенью, гнилью и… опасностью.

Ледорез отклонился в последний момент: стилет впился в кору мёртвого дуба. С острого лезвия упала желтоватая капля.

«Яд», — понял Яромир.

— Милое местечко! — Ловкач показался из темноты и небрежно привалился плечом к ближайшему дереву. Скрестил руки на груди. Харкнул под ноги. — Здесь ты выгуливаешь свою образину перед тем, как засунуть ей в дырку стручок?

— Какая бездарная пошлость! — скосоротился Марий.

Ледорез же смолчал. Вместо ответа он метнулся вперёд и полоснул кинжалом. Ловкач отпрыгнул. Яр вдарил с разворота, но опоздал: гад контрактовал, сжимая в каждой руке по ножу. Орудовал он ими на редкость толково: дважды чуть не располосовал глотку от уха до уха — Ледорез еле уклонился.

— Дерёшься, хуже бабы, — осклабился Ловкач и снова атаковал, — жалкий полудурок.

Яромир отразил град ударов и отпрянул в сторону.

— Все знают — ты тронулся умом тогда, у башен. Мастер оставил тебя в Гильдии только из жалости.

Яр перехватил кинжал и нырнул Ловкачу под руку, резанул сбоку, но гад увернулся.

— Ты знаешь зачем я здесь, так ведь? — Ловкач отразил очередную атаку, крутанулся и прижал Яромира к дубу. Нацелил остриё в глаз. Пришлось попыхтеть, сдерживая его руку. — Меня послали отыскать Господарку. Если уничтожить её, сдохнет и драконица, верно? И уж я уничтожу, будь покоен. Отрежу башку. Но сперва поимею во все щели, какие есть. Как тебе мой план? Нравится?

Ледорез вдарил гаду по голени, вывернул запястье и высвободился из хвата. Ловкач оскалил зубы в недоброй улыбке. Перехватил ножи и бросился на Яромира.

— Ты всегда был любимчиком, — ядовито изрёк он, рассекая воздух у самого носа. — Первый воин, как же! Убогий полудурок. Бледная тень Полумесяца. Единственный Первый воин Гильдии — я, и никто кроме!

— Так вот, в чём дело… — протянул Марий. — А я всё гадал, чего он так тебя не любит!..

Ловкач наступал, заставляя пятиться.

— Ты украл мою славу, засранец. А я затрахаю твою бабу до смерти! Хочешь посмотреть?

— Очень. — Ответом Яр сбил Ловкача с панталыки на целых полмгновения. Их хватило, чтобы рвануть в сторону. Когда Ловкач бросился следом, толстый корень под его ногой вздыбился, и лазутчик распластался в пожухлой листве.

Он тут же попытался откатиться и вскочить, но Ледорез оказался проворней и сильнее: обрушился сверху, впечатал рожей в землю, замахнулся… но Ловкач вывернулся и выбил у него кинжал. Клинок отлетел в сторону и упал в траву — не достать. Погань! Яромир придавил Ловкача весом, схватил за горло и стиснул пальцы. Лазутчик пырнул его ножом раз, второй, третий, но Яр не ослабил хватки. Он душил Ловкача, пока тот не испустил последний хриплый вздох, и отпустил, только когда глаза лазутчика остекленели.

Ледорез поднялся и смерил поверженного согильдийца долгим взглядом.

— Ты ошибся, — сказал, оправляя кольчугу. — Я никогда не был первым.

Глава 59

Разумеется, Снеженики в замке не было (и на это имелись весьма серьёзные основания). Она лежала под Лисьим Холмом, в той самой пещере, а караулил её Когтеслав. Но никто, кроме Яромира, об этом не знал. Уж тем более бойцы Гильдии наёмных воинов.

Люсинка без особого труда заманила наймитов в ловушку и, судя по оторванным конечностям, требухе и залитым кровью камням, попировала на славу.

Ледореза передёрнуло. Вот же…

— Ты… — выдавил он, различая среди истерзанных трупов знакомых ребят, — всех перебила.

— Во-первых, не всех, — Люсинка свесилась с ветки вниз головой. — Во-вторых — они не оценили моей красоты. А в-третьих, чего ты ждал? Что я им спляшу?

Яр понимал — упырица права. Напугать и заставить отступить можно ополченцев, которые держали в руках оружие без году неделю, но наймиты Гильдии (пусть даже из последних пятёрок) — совсем другое: таких не застращать.

— М-м-м… — протянула Люсинка. — Как вкусно пахнет! Вижу, ты ранен.

— Царапина, — буркнул Яромир.

Он не лгал: воронёные звенья кольчуги сдержали удар Ловкача — остриё лишь немного зацепило кожу. Но всё же зацепило…

— Кровь так и сочится! — промурлыкала вампирша, жмурясь. — Дай мне хоть один глоточек. Одну капельку! — Она надула губы. — Неужто верная Люсинка не заслужила малюсенькой награды? Ну пожа-а-а-алуйста!

— Она не отвяжется, — сказал Марий.

— Похоже на то.

— Ну… хоть яд отсосёт.

— И то верно.

Вздохнув, Яромир шагнул к упырице.

— Одну каплю, — сказал строго. — Не больше.

— Я буду нежна! — улыбнулась