Наагатинские и Салейские хроники - Екатерина Ивановна Гичко

уже шерстит родственников тех, кого они лечили. А его ты знаешь, он отроет даже то, чего не существует. Узээриш поднял все твои наработки против ордена и привлёк к расследованию Хеша.

Взор Иерхарида налился сумасшедшей радостью.

– Только, – Винеш наклонился вперёд и с насмешкой, ничуть не сомневаясь, что друг согласится, добавил, – тебе придётся нарушить все обещания, которые ты дашь этим пройдохам. А, как тебе? Обманешь?

– Обману! – выдохнул Иер.

– И ещё, – ухмылка лекаря стала почти кровожадной. – Помнишь, я говорил тебе, что за полгода на ноги поставлю? Так вот, придётся встать быстрее. Тебе будет очень больно…

Глаза Иерхарида наполнились откровенным ликованием.

– Потерплю!

– Чего там? – Шерех повернулся к вошедшему Фошию и подозрительно прислушался к нарастающему шуму.

– Кажется, хайнес и господин Винеш чего-то придумали, – не очень уверенно отозвался домоправитель и встал рядом с другом.

С балкончика открывался прекрасный вид на зеленеющий парк, и Фоший преисполнился хозяйственной гордости. Шерех тоже посмотрел вниз, но не на кусты, а на замершую женщину.

Босая Дирмайя стояла и смотрела перед собой невидящим взором. Охранник за её спиной только тоскливо глядел в небо, ожидая, когда очередной приступ пройдёт, и с сочувствием посматривал на темноволосого мальчика, который требовательно дёргал Дирмайю за шаровары, но та не реагировала, продолжая смотреть перед собой с невозмутимостью статуи.

– Опять? – Фоший облокотился на перила.

В первый же день, когда Дирмайя появилась в доме, за ней была замечена странность: порой женщина словно выпадала из реальности и становилась подобна безжизненной статуе. Будто душа на время отлетала, а тело в её отсутствие продолжало дышать и невидяще смотреть перед собой. В такие моменты Дирмайя не реагировала ни на отклики, ни на прикосновения.

Они окрестили это приступами.

– Нельзя всё же мёртвым возвращаться, – тяжело вздохнул Шерех. – Неправильно это. Вот где её душа сейчас бродит?

– Единожды побывавшая там душа уже никогда не будет принадлежать миру живых, – согласился с ним Фоший.

Мужчины уставились на радостно улыбающегося Леахаша, одного из правнуков Шереха, который торопливо шагал к замершей женщине. Его состояние Дирмайи ничуть не смутило. Остановившись, он вопросительно посмотрел на охранника, и тот уныло покачал головой. Усмехнувшись, парень подхватил безвольную ручку женщины и прижался к ней страстным поцелуем.

Дирмайя вздрогнула и с недоумением посмотрела на нагло щурящегося оборотня. И, отскочив, разгневанно закричала и взмахом руки потребовала у стоящего позади охранника сапожки. Тот смерил наглеца ласковым взглядом и принялся стаскивать собственный сапог.

– Хотя, – Шерех задумчиво изогнул брови, наблюдая, как разъярённая женщина с сапогом наперевес пытается догнать хохочущего парня, – может, мы и не правы.

Винеш исполнил обещание и на следующий день позвал последователей Типиша. На ночь он дал другу снотворное, боясь, что тот перед встречей нормально не поспит и ослабнет ещё больше. Заодно и Ришу плеснул: новоявленный хайнес идею не одобрил, попенял, что они торопятся, но особо противиться не стал: когда Риш действительно против, об этом знают все в округе.

Посыльные от монастыря пришли те же, что и прежде. Винеш решил не затягивать и без того неприятный разговор и сказал сразу:

– Потомок сильнейшего решил принять ваше предложение. Он согласен выделить монастырю Типиша участок земли в пять акров рядом с Вайей в качестве платы за успешное излечение хайрени Лийриши и выделить сумму на её содержание при монастыре. Он отказывается от попыток увидеть её и полностью вверяет вашим заботам с условием, что после излечения госпожи на территорию монастыря допустят его доверенное лицо, которое убедится в полном её здравии.

– Я… подтверждаю его слова, – отозвался Иерхарид. – Мой помощник передаст вам соглашение и дарственную на землю.

Посланники торопливо поклонились.

– Благодарим вас за оказанное доверие. Мы сделаем всё, что в наших силах. Когда мы можем забрать госпожу?

Иерхарид зажмурился. Забрать его Лийришу… Острое сомнение вдруг пронзило его, и он захотел отказаться.

– Ночью, – едва слышно выдохнул он, – когда все будут спать.

Чтобы Зиш и Иия не видели, как их маму уносят.

– Мы вернёмся после полуночи, – последователи Типиша вновь поклонились и неспешно направились на выход.

– Я хочу к ней, – Иер умоляюще посмотрел на Винеша, – хочу провести это время с ней.

Лекарь молча вышел из комнаты, чтобы позвать стражу.

Иерхарид провёл весь день, вечер и ночь до прихода последователей Типиша в одной постели с Лийришей. Тихо-тихо шептал своей маленькой ласковой лисичке, что он обязательно её заберёт, нужно только потерпеть самую малость. Она же верит ему? Он обещал, что защитит её, и… почти ни разу не соврал. Пусть она поверит ему ещё раз.

Прощание придало мужчине сил. Он не чувствовал слабости, только скованность из-за того, что тело не хотело работать так, как прежде. Гладил неловкими перебинтованными пальцами заострившееся посеревшее лицо жены, её бедную, опутанную плотной повязкой голову, тонкие, похудевшие руки… Гладил и не мог насмотреться.

Его обожаемая Лийриша.

Его свет.

Его огонь.

Его ласковое нежное безумие.

Как жить без её смеха и шалостей?

Как жить в тишине, которая вкрадчиво нашёптывает: «Лийриши здесь нет»?

Тишине рядом с Лийришей места не было. Его жена уже очень давно ничего не боялась и вела себя совершенно бесстрашно, говоря и делая всё, что считала нужным. Она знала: он её защитит. Чего бояться?

Верила в него, ничуть не сомневалась.

Иерхарид даже не помнил времени, когда они вот так чинно лежали рядом друг с другом. Лийриша всегда наползала на него, сгружала на его торс руки-ноги, отлеживала ему плечи и доверчиво забивалась под его же крылья, откуда шипела на своего единственного врага – Риша. Более серьёзных врагов в её окружении не было.

По крайней мере, Иер так думал.

Каким слепым он стал. Как он не заметил боль собственной сестры, как просмотрел? Как допустил в своё окружение предателей, почему ничего не почувствовал? Зачем ему дар предчувствия, если он не способен помочь защитить близких?

Винеш несколько раз заходил, приносил поесть и уговаривал малость поспать. Иер согласно качал ресницами, но уснуть не мог.

Он хотел насмотреться на Лийришу, но, право, мечтал запомнить её не такой.

Живая, звонкая Лийриша – такой он хотел помнить жену, но в памяти, наверное, навечно запечатлелся её осунувшийся и посеревший почти неживой образ.

Последователи Типиша постучали в двери дома Вотых сразу после того, как стрелки настенных