Наагатинские и Салейские хроники - Екатерина Ивановна Гичко

часов с щелчком передвинулись за полночь. Пара представителей, что приходили утром, привела с собой младших учеников, которые почтительно погрузили Лийришу на носилки и приняли её бережно собранные вещи. Вещи собирал раздражённый Узээриш под предводительством главной горничной Лийриши, госпожи Зѐли. Бедная женщина никак не могла прийти в себя и от бесконечных рыданий сильно ослабела. Ставший подозрительным Риш не мог позволить кому-то другому рыться в одежде мачехи и тем более собирать для неё сундучок. Горничная из него вышла аховая – Винеш, пытаясь рассмешить друга, рассказывал в красках, – госпожа Зели заявила, позабыв о пиетете, что столь криворукой подопечной у неё никогда не было.

– Мы позаботимся о нашей сестре, – с поклоном уверил Иера один из посланников, и грудь бывшего хайнеса пронзила острая стрела тоски.

Он занервничал, зашкрябал ногтями единственной руки по одеялу, и Винеш обеспокоенно посмотрел на него.

– Мы можем не отдавать её, – тихо прошептал он другу.

Но Иер промолчал.

Лийришу унесли. Он слышал, как носильщики осторожно спускаются по лестнице, потом в открытое окно до его слуха донёсся тихий перестук копыт и колёс.

Его обожаемое рыжее солнце увезли.

К утру Иерхариду стало плохо. Он понял, что совершил большую ошибку.

Нельзя было отдавать Ришу. Нельзя!

– Верните… верните…

Иер сухо рыдал, выгибаясь в постели, и стискивал зубы, когда Винеш пытался влить в его рот успокаивающее.

– Да мы послали в монастырь Врея, не переживай, – лекарь, отставив лекарство, прижал друга к постели, чтобы тот метаниями не навредил себе. – Этот стребует с них что угодно. Пока Ришу не полечат, сестрой она считаться не будет. Ну-ну…

Через четверть часа на больного накатила слабость, и он затих, апатично смотря в потолок.

Ещё через четверть часа пришёл ответ от Врея.

«Настоятель монастыря заявил, что ночью успел провести операцию и теперь госпожа Лийриша на пути выздоровления. Через полтора месяца, когда она встанет на ноги, он будет готов принять посланца от господина Иерхарида, чтобы тот убедился, что его не обманывают»

Обманщик. Глава 3. Первые шаги друг к другу

Месяц спустя

– Задерживается, – проворчал настоятель монастыря, благородный врачеватель Мастю̀ня.

Как было видно из его имени, происхождением настоятель был не столь благороден, но какое это могло иметь значение для последователей Типиша? Младшие ученики, правда, перешёптывались, обмениваясь слухами о прошлом господина Мастюни, но они-то ещё были братьями не вразумлёнными и не просветлёнными. Ему же, помощнику самого настоятеля, и мысли такие в голову лезть не должны!

– Так всю неделю дожди шли, – дрожащим голосом отозвался помощник, брат Ер. – Дороги нет, сплошное болото. Увяз где-нибудь.

– Весь месяц требовали ускорить встречу, а тут увязли? – грозно сдвинул брови настоятель.

Он был скорее удивлён, что посланник бывшего хайнеса не приехал ещё три дня назад и не разбил лагерь у ворот, ожидая, когда назначенный день наступит.

Настоятель прищурился и окинул грозным взором свои владения.

Вокруг обширным квадратом возвышались крепкие каменные стены, внутри которых стоял довольно изящный дом последователей Типиша, больше похожий стрельчатыми башнями и размахом строительства на замок знатного семейства. Позади и по бокам пышно зеленел сад, по дорожкам от замка к воротам и обратно сновали братья с корзинами, мотыгами и лопатами, спешащие воспользоваться погожим утречком и наведаться на окружающие обитель поля и огороды. Чуть в стороне, ближе к саду, на небольшом пятачке возделанной земли под присмотром брата Су̀за что-то сажали «другие» братья и сёстры.

Настоятель задержал взгляд на «других», которые попали в монастырь не благодаря своему стремлению лечить, а из-за своей нужды в лечении. В отличие от других обитателей монастыря, которые в основном носили серые бесформенные одежды, они были одеты довольно разношёрстно и сильно выделялись.

Особое внимание настоятель уделил тонкой женской фигурке, одетой, несмотря на тёплое утро, в шерстяное платье. Ещё и плечи платком укутала. Обритая голова женщины выделялась ярким оранжевым пятном, на затылке расколотом трещиной шрама. Новоявленная сестра выглядела растерянной и мало заинтересованной происходящим. Она просто сидела на земле и пустым невидящим взглядом смотрела за тем, как остальные сажают нежные кустики цветов.

Господин Мастюня родился в семье землепашца, и ему всегда было странно смотреть на несезонные работы. Кусты-то приживутся, но в полную силу до осени не войдут и завянут, так и не исполнив своего главного предназначения. Но больным надо было развиваться, а ничто не помогает так хорошо, как необременительный труд в саду.

– Думаю, они вот-вот подъедут, – залебезил помощник, и настоятель посмотрел на него с плохо скрываемым раздражением.

Длинный, худой и лысоватый Ер раздражал его уже одним подобострастным взглядом. Так-то всем хорош! Исполнительный, расторопный, слова поперёк не скажет и монастырь на него оставить можно, ежели отъехать придётся. Но почитал он настоятеля как бога и тем сильно раздражал не терпящего подобного поклонительства Мастюню. Но отец их, благой Типиш, заповедовал с терпением относиться к чужим недостаткам и присматриваться к достоинствам.

Сам настоятель был ниже своего помощника почти на голову и вчетверо шире. Даже просторная тёмно-серая хламида сидела на нём как влитая. Волосы настоятель имел густые, светло-русые. Стриг коротко, а чуб зачёсывал назад. Бороду же после недавних событий в Жаанидые предпочитал тоже стричь коротко, так, чтобы было видно, что волосья из кожи растут.

– Вот! – Ер ткнул пальцем в раскрывающиеся ворота.

Монастырь имел две линии стен, один квадрат в другом, и внутренние ворота обычно всегда были заперты. Братья пользовались дверками в стенах, но при гостях старались обходиться воротами. Нечего пришлым тайны дома показывать.

Ворота отворились, и настоятель увидел внутренний двор, на котором стояла чёрная дорожная карета, в упряжке которой энергично переминалась пара по уши уделанных грязью белых коней. Колёса экипажа грозно щерились намотанными пластами влажной земли, а на чёрном лице возницы чистыми были только синие глаза.

Настоятель приосанился и свёл на переносице густые брови.

К приезду этих гостей монастырь готовился основательно. Всё ж от самой правящей семьи едет посланник. Предполагали, что явится личный лекарь хайнеса, господин Винеш, известный своим мастерством и въедливостью. Именно поэтому встречать посланника вышел сам Мастюня. Он и отбиться от каверзных вопросов гостя сможет и не сболтнёт лишнего.

Гость не стал дожидаться, когда возница спустится с козел, и сам распахнул дверь. На землю спрыгнул высокий мужчина с белоснежными волосами и неестественно белой кожей, одетый во всё чёрное. Не успел Мастюня опешить, как