"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Дик, почему с этим делом обратились именно к тебе?

Стюардесса предлагала напитки. Мейсон приветливо улыбнулся молодой девушке и отказался от выпивки. А вот Ричард Гордон взял бокал с красным вином и принялся пить мелкими глотками.

— А как же твое сердце? — улыбнулся Мейсон.

— От этого ему хуже не будет.

— Но и лучше тоже не станет, — заметил Мейсон.

— Когда прилетим в Нью–Йорк, я тебе обещаю, что больше к спиртному не прикоснусь. Просто я немного волнуюсь и хочу унять свой испуг.

— Ты что, боишься летать в самолетах?

— Мейсон, у меня такое чувство, что я какую‑то большую часть своей жизни провел то в самолетах, то в зале суда.

— Я тебя понимаю, — Мейсон улыбнулся, — ведь твои клиенты живут в разных концах штатов.

— Да, мне часто приходится с ними встречаться и не всегда они приезжают ко мне зачастую мне приходится навещать их, чтобы утрясти кое–какие проблемы.

— Дик, — Мейсон придвинулся к своему напарнику, — как у тебя дела?

— Что ты имеешь в виду?

— Конечно же не службу, на службе у тебя все прекрасно.

— Да, насчет работы я не жалуюсь.

— Я имею в виду, как у тебя дела дома?

— Дома? Вроде бы все прекрасно. В последнее время меня беспокоят только дети. С женой все прекрасно, Саманта меня понимает с полуслова.

— Завидую тебе, — бросил Мейсон. — А что у тебя с детьми, какие‑то проблемы?

— Да нет, и проблем, в общем, особых нет, но знаешь как с ними… Вечно им что‑то не так, вечно у них какие‑то нелады. Они даже ссорятся между собой, выясняют свои политические взгляды, взгляды на жизнь… Младший похож на Саманту, он вспыльчивый и нетерпеливый, а старший — спокойный. Вот они и ссорятся. То одному что‑то не понравится, то другому. На прошлой неделе они принялись спорить о политике и так сцепились, Мейсон, что втянули и меня, и Саманту. Мы даже с женой перессорились из‑за них. А потом они совершенно спокойно помирились и уехали на уикенд, а мы с Самантой остались дома злые друг на друга, злые на них.

— Но вы же помирились?

— Конечно помирились. Саманта ужасно обрадуется, увидев тебя, Мейсон.

— Думаешь, обрадуется? Мне уже кажется, что меня все встречают без радости, а с каким‑то сожалением и жалостью.

— Да, она знает обо всем, что у тебя случилось, я ей рассказывал.

— Может быть, не стоило, Дик?

— Да нет, Мейсон, лучше, когда женщина все знает, тогда нет никаких недомолвок, недосказанности, когда все ясно и расставлено на местах.

— Что ж, тебе виднее, ты Саманту знаешь лучше.

Ровно гудели двигатели самолета, стюардессы разносили напитки, журналы, предлагали газеты. Мейсон и Ричард вели неторопливую беседу.

Мейсон, чтобы хоть как‑то вывести своего приятеля из напряжения, заговорил о прошлом.

— Дик, ты помнишь Джулию Уэйнрайт, адвоката?

— Джулию Уэйнрайт? — Дик наморщил лоб, его очки блеснули. — Да, помню, это такая въедливая дамочка.

— Да–да, въедливая, она выиграла у меня очень важное дело.

— Ну что ж, Мейсон, бывают в жизни неудачи, и к ним надо относиться спокойно.

— Да я уже забыл об этом деле, но тогда мне было крайне обидно.

— Мейсон, ты все такой же, хочешь всегда быть победителем.

— Что поделаешь, таким я уродился, таким меня сделали родители.

— Да, я помню, ты всегда хотел быть первым и в бейсболе, и в учебе, и с девчонками ты всегда хотел быть первым.

— И знаешь, Дик, как ни странно, тогда у меня это получалось.

— Я думаю, у тебя это будет получаться и сейчас, ведь обогнать меня не так уж сложно.

— Я не собираюсь с тобой соревноваться, Дик, о чем ты говоришь, я просто так, к слову, — улыбнулся Мейсон и посмотрел в иллюминатор.

Небо было безоблачным, а голубоватый горизонт казался выгнутым, как поверхность толстого увеличительного стекла. Голубели извилистые русла рек, дороги казались уверенными штрихами, проведенными мелом.

На экране телевизора, размещенного в салоне, шел фильм. Многие пассажиры внимательно следили за происходящим на экране. Кое‑кто дремал, прикрыв глаза. Двое молодых влюбленных, которых еще в аэропорту заметил Мейсон, продолжали целоваться, ни на кого не обращая внимания.

«Счастливые ребята, — подумал Мейсон, — у них все просто и ясно, у них впереди еще целая жизнь».

Девушка оглянулась через плечо парня, встретилась взглядом с Мейсоном и приветливо улыбнулась как доброму старому знакомому.

Мейсон смутился, но ответил ей такой же приветливой улыбкой и помахал рукой.

Ричард Гордон, прикрыв глаза, казалось уснул. А Мейсон Кэпвелл, от нечего делать принялся разглядывать журнал. Но безвкусные иллюстрации его мало занимали, он попробовал читать, но никак не мог сосредоточиться на этом занятии. Руки его приятеля покоились на массивном кейсе так, словно даже во сне Дик опасался, что кто‑нибудь может выхватить его драгоценную ношу.

Мейсон решил подшутить над ним и принялся осторожно вытаскивать кейс из‑под рук. Дик, даже не проснувшись, моментально вцепился в него и никак не хотел давать. Мейсон решил не будить его и оставил свои попытки. Он принялся изучать табличку, объясняющую как следует поступать в случае аварии.

«Зачем они это только пишут? — недоумевал Мейсон, — ведь подобный текст никогда и никому еще не пригодился. Потому что, если что и случится, эти слова, даже если ты их и выучишь наизусть, моментально вылетят из головы. Начнется паника и никто даже не станет вспоминать в глупых предостережениях, а падение на землю будет непродолжительным. Единственное, что можно будет успеть вспомнить, так это свое имя и может быть, еще успеешь до половины прошептать молитву. А потом твоя душа вознесется сюда на небо, где только что пролетал самолет».

Мейсон скосил взгляд и посмотрел на своего приятеля. Тот, казалось, даже во сне боится. Губы его подрагивали. Мейсон видел его отчетливый профиль на голубом фоне иллюминатора.

«Интересно, о чем он сейчас думает? Наверное, даже во сне он готовит свою речь, наверное, даже во сне он видит лица присяжных, строгое лицо судьи и хитрое лицо прокурора. Интересно, сколько же речей за свою жизнь произнес Ричард? И странно, его речи многим спасли жизнь, многих избавили от скамьи подсудимых, многих спасли от тюрьмы. Да, Ричард