Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

есть Сталина, направит руководителю делегации СССР на Генассамблее ООН А. Я. Вышинскому инструкцию: «В дополнение к ранее выдвинутым нами требованиям о прекращении военных действий и выводе иностранных войск из Кореи делегация должна внести новые предложения по мирному урегулированию в Корее и противопоставить англо-американскому плану свою положительную программу мероприятий по корейскому вопросу». Помимо требования о выводе иностранных войск, советский план включал в себя проведение в кратчайший срок общекорейских выборов в Национальное собрание на основе свободного волеизъявления населения всей Кореи «в целях создания правительства единого независимого корейского государства» под наблюдением ООН[663]. Признание в данном случае роли ООН, против которой Сталин последовательно возражал практически во всех других похожих ситуациях, указывает и на серьезность положения, и на объем уступок, на которые советский вождь в этот момент готов был пойти.

1 октября совпослу в Пекин уйдет шифровка за подписью Сталина, в которой он скажет: «…я вижу, что положение у корейских товарищей становится отчаянным» и порекомендует оказать действенную военную поддержку, немедля двинув к 38-й параллели «хотя бы пять-шесть дивизий», которые «могли бы фигурировать как добровольные, конечно, с китайским командованием во главе»[664]. В тот же день Сталин направит советским представителям в Корее Штыкову и Матвееву пространную шифротелеграмму, проведенную постановлением Политбюро. Обоим представителям была устроена небольшая «выволочка». «Ким Ир Сен и другие товарищи из корейского руководства ставят перед Вами ряд вопросов, от ответов на которые вы уклоняетесь. Такое ваше поведение считаем неправильным», — скажет Сталин. Советский вождь предпишет немедленно нанести визит корейскому руководству и в дальнейшем «исходить из худшего, то есть, что противник будет стремиться захватить Северную Корею, поэтому без промедления следует мобилизовать все силы и не допустить перехода противником 38-й параллели, а следовательно, и быть готовым к борьбе с противником и севернее 38-й параллели». Сталин поставит «задачу создания в кратчайший срок боеспособных военных сил как за счет укрепления существующих войск, так и за счет новых формирований. Все эти войска мы полностью обеспечим вооружением», — пообещает Сталин[665].

Не сразу оправдались надежды и на китайскую поддержку, несмотря на неоднократные заверения Мао Цзэдуна о готовности ее оказать. 2 октября Сталин получит шифровку от совпосла в Китае, который переслал ответ Мао Цзэдуна, оценивая его содержание Сталин сделает вывод «об изменении первоначальной позиции китайского руководства в корейском вопросе». Мао Цзэдун в своем ответе Сталину сообщит мнение «многих товарищей» в ЦК КПК, считавших, что «здесь необходимо проявить осторожность». Китайские товарищи пришли к выводу, что, во-первых, «несколькими дивизиями очень трудно разрешить корейский вопрос». Главным станет осознание рисков прямого столкновения КНР с США, вследствие чего Советский Союз также может быть втянут в войну, и таким образом «вопрос стал бы крайне большим»[666].

Сталин будет вынужден в подробностях пересказать Ким Ир Сену перипетии взаимодействия с Пекином. В переписке с корейским лидером он, кстати говоря, станет использовать псевдоним Фын Си, в переписке с Мао — Филиппов. 8 октября он напишет Киму подробное письмо, в котором посвятит того в мотивы, которыми он пытался убедить Мао оказать поддержку «корейским товарищам» вооруженной силой. Это письмо дает представление о системе аргументации Сталина. Сталин был уверен, что США «не готовы в настоящее время к большой войне», а Япония, «милитаристские силы которой еще не восстановлены, не в состоянии оказать американцам военную помощь». По этой причине США будут вынуждены, считал Сталин, уступить в корейском вопросе Китаю, «за которым стоит его союзник СССР» и согласиться на такие условия урегулирования, «которые не давали бы врагам возможности превратить Корею в свой плацдарм». По тем же причинам, полагал советский лидер, США будут вынуждены отказаться от Тайваня и от сепаратного мира «с японскими реакционерами», от восстановления японского милитаризма и «от превращения Японии в свой плацдарм на Дальнем Востоке». Добиться этих целей Китай, по мнению Сталина, мог только «внушительной демонстрацией своих сил». Как легко может убедиться современный читатель, из всех перечисленных целей была достигнута только одна — до возрождения японского милитаризма дело действительно пока не дошло. При этом Сталин вполне отдавал себе отчет в том, что существовала угроза разрастания конфликта. США «из-за престижа» вполне могли «втянуться в большую войну». По мнению Сталина, бояться этого не следовало, так как США и Великобритания «не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь, а не через несколько лет, когда японский милитаризм будет восстановлен как союзник США и когда у США и Японии будет готовый плацдарм на континенте в виде лисынмановской Кореи»[667].

7 и 9 октября Сталин услышит от совпосла обнадеживающие известия из Пекина. В пересланных им сообщениях Мао Цзэдун извещал о согласии с предложением Сталина и полученной им поддержке на пленуме ЦК КПК. Сообщит он и о назначении Пэн Дэхуая командующим Народной добровольческой армией и готовности китайских войск «примерно к 15 октября… начать переходить на корейскую территорию»[668].

Камнем преткновения станет недостаточная военно-техническая готовность китайской армии. Об этом обстоятельстве скажет Мао Цзэдун и подтвердит Чжоу Эньлай, специально прилетевший в Москву для обсуждения планов военной помощи. Советский вождь согласится с доводами «китайских товарищей», и в Пекин улетит шифровка за подписями Сталина и Чжоу Эньлая, в которой на усмотрение Мао Цзэдуна выносился ряд решений, главным из которых было следующее: «…китайским войскам, ввиду их неподготовленности в настоящее время, не следует переходить границы Кореи, чтобы не попасть в невыгодное положение»[669]. Мао Цзэдун даст свое согласие на выработанный проект последующих действий[670].

Шифротелеграмма Н. В. Рощина И. В. Сталину (Филиппову) с текстом телеграммы Мао Цзэдуна о снабжении добровольческой армии и переходе войск на корейскую территорию

8 октября 1950

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 334. Л. 132]

12 октября Сталин известит Ким Ир Сена о решениях советско-китайского совещания с участием Чжоу Эньлая. Главным стал вывод о том, «что китайские войска, предназначенные для Кореи, не готовы к выступлению», а их оснащение всеми необходимыми средствами вооруженной борьбы «потребует не менее шести месяцев». В связи с этим выводом Сталин сформулирует и свои рекомендации. Первой в этом ряду предписывалось «начать немедленно, без какой либо паники, эвакуацию Пхеньяна и других важнейших пунктов»[671]. Однако в день посылки второй шифровки в Пекине произойдет судьбоносный перелом в настроениях политического руководства КНР. Совпосол в Пекине уведомил Сталина, что получил сообщение от Мао о решении ЦК КПК предоставить военную помощь «корейским товарищам», несмотря