Воля Неба и судьба человека. Труды и переводы - Лариса Евгеньевна Померанцева

В Вэй жил отшельник лет семидесяти, звавшийся Хоу Ин. Был он беден и служил стражником у ворот И в Великом Ляне. Царевич узнал о нем и отправился просить его к себе, хотел поднести щедрые дары, но тот не принял, сказав:

– Уж много лет я стараюсь блюсти свою честь и достоинство и, как ни тяжела жизнь стражника, никогда не приму царских даров.

Тогда царевич устроил большой пир, созвал гостей, а когда все уже расселись, в экипаже со свитой, оставив левое сидение свободным, отправился навстречу стражнику у ворот И. Хоу Ин, оправив старенькое платье и шапку, поднялся в экипаж и, желая испытать царевича, не чинясь, занял почетное место. Царевич с почтительным видом взял вожжи.

– У меня тут друг на рынке мясником, завернем к нему, – попросил Хоу Ин.

Царевич повернул колесницу на рынок. Хоу Ин подошел к своему другу Чжу Хаю и долго с ним разговаривал, искоса посматривая на царевича, но лицо царевича было невозмутимо спокойно.

Тем временем вэйские военачальники, министры, царские родичи, гости заполнили покои в ожидании начала пира. А на рынке народ смотрел, как царевич сидит, держа в руках вожжи. Свита про себя ругала Хоу Ина.

Видя, что царевич неколебим, Хоу Ин попрощался с другом и сел в колесницу. Приехав домой, царевич провел Хоу Ина на почетное место, представил гостям. Все были удивлены. В разгар пира царевич подошел к Хоу Ину и провозгласил в его честь здравицу. Тогда Хоу Ин поднялся с места:

– Довольно с тебя, царевич! – сказал он. – Я всего лишь стражник у ворот И, а ты не погнушался, сам правя колесницей, приветствовать меня в людской гуще, приехал не мимоходом, а нарочно. Я хотел проверить твою славу, поэтому надолго задержал тебя с колесницей на рынке, завернул к своему другу, чтобы понаблюдать за тобой, но ты становился только все более почтительным. Рыночный люд посчитал меня за человека ничтожного, а в тебе, царевич, увидел достойного мужа, способного нисходить до простых мужей.

С этих пор Хоу Ин был у царевича на положении почетного гостя. Как-то он сказал царевичу:

– Тот мясник, к которому мы заезжали, Чжу Хай, – достойный муж, но в мире не оценен, поэтому и живет среди мясников.

Царевич не раз ездил просить к себе Чжу Хая, но тот отказывался.

Царевича это удивляло.

В двадцатом году правления вэйского Аньли-вана циньский Чжао-ван, уже к тому времени нанесший поражение Чжао под Чанпином, вновь двинул войска на Чжао и осадил Ханьдань. Старшая сестра царевича Уцзи была замужем за младшим братом чжаоского Хуэйвэнь-вана – Пинъюань-цзюнем, пинъюаньским правителем. Она уже несколько раз писала и вэйскому правителю, и царевичу Уцзи, прося помощи. Вэйский ван отправил, наконец, на спасение Чжао военачальника Бинь Цзи со стотысячным войском. В ответ на это циньский ван прислал вэйскому государю посла передать: «Чжао вот-вот падет. Если кто из чжухоу посмеет спасать его, сам испытает нашу силу сразу после захвата нами Чжао».

Вэйский ван испугался, послал гонца остановить Цзинь Би и поставить войска заслоном у Е, – по всей видимости, как бы на защиту Чжао, а на самом деле чтобы выждать, чем закончится дело между двумя сторонами. Парадные шапки и верхи экипажей послов Пинъюань-цзюня сновали из Чжао в Вэй. Пинъюань-цзюнь попрекал вэйского царевича Уцзи, говоря:

– Я женился на твоей сестре, потому что знал тебя как мужа высокой чести, способного прийти на помощь в трудную минуту. Ныне Ханьдань вот-вот падет, а вэйской подмоги все нет, – так-то царевич спешит на помощь людям! Положим, ты ни во что не ставишь меня и обрекаешь на сдачу Циням, но неужели тебе не жаль сестры?

Царевич страдал, упрашивал вэйского вана, понуждал ораторов из числа гостей уговорить вана любым способом. Но вэйский ван боялся Циней и не слушал царевича. Царевич понял, что ему ничего не добиться от вэйского вана, и решил, что не может жить, спокойно наблюдая гибель Чжао. Он пригласил своих гостей и договорился с ними о сотне с небольшим колесниц, собираясь выставить их против циньских войск, и погибнуть вместе с Чжао. Путь его лежал через ворота И. Встретив Хоу Ина, он подробно обрисовал ему положение, сказав, что хочет схватиться с циньскими войсками в смертельной схватке. Попрощавшись, он собрался в путь.

– Удачи тебе, царевич, – сказал Хоу Ин, – но старый слуга не может идти с тобою.

Царевич проехал несколько ли и сказал невесело:

– Вся Поднебесная знает, как я отнесся к Хоу Ину. А тут я иду на смерть, и ни словечка на прощание, что-то не так!

Он повернул колесницу и возвратился к Хоу Ину узнать, в чем дело.

– Я знал, что ты вернешься, – улыбаясь сказал Хоу Ин. – Царевича любят знатные мужи, имя твое известно Поднебесной, а ныне, попав в беду, не нашел ничего лучше, как выступить против циньских войск – это все равно что бросить мясо тигру. Какая в том заслуга?! Да еще силами гостей. Однако я понял, что ты вернешься, потому что будешь раздосадован – ведь ты отнесся ко мне так щедро, а я даже не проводил тебя.

Царевич дважды поклонился и спросил, что же делать. Хоу Ин, удалив посторонних, тихо сказал:

– Я слышал, что верительная бирка Цзинь Би хранится в спальне вана, а Жу Цзи – самая любимая наложница вана, в ее силах выкрасть бирку из спальни. Я знаю, что ее отец был убит, и вот уже три года она думает только об одном: чтобы кто-нибудь из ванова окружения отомстил за ее отца, да не может никого найти. Если она перед тобой поплачет, пошли кого-нибудь из твоих гостей отрубить голову ее врагу и поднеси ее Жу Цзи. Она будет готова умереть за тебя,– не отказывайся, ибо другого пути нет. Царевичу достаточно лишь рот открыть, она тут же согласится. А добыв тигровую бирку, мы завладеем войсками Цзинь Би, на севере спасем Чжао, на западе дадим отпор Цинь. Это будет делом, достойным Пяти гегемонов[580].

Царевич последовал его совету и попросил Жу Цзи об услуге. В конце концов, Жу Цзи выкрала бирку и передала ее царевичу. Тот собрался в путь.

– Когда военачальник за пределами страны, – сказал Хоу Ин, – он имеет право в интересах государства не исполнять приказа Государя. Если по предъявлении бирки Цзинь Би все же не передаст тебе войска, а сделает повторный запрос, то дело