Хорошо подготовленный разум - Lady Khali

— Не говоря уже о том, что Аластор взял бы Вас в заложники за компанию, — вставила МакГонагалл.

— Учитывая, как многое они пережили вместе, мистер Уизли был единственно-логичным выбором. А еще я уверен, мисс Грейнджер, вы знаете, что Гарри всегда был довольно-таки скрытным мальчиком. Он просто не сблизился достаточно с кем-либо еще.

— Тогда Вы должны были заобливиейтить сукиного сына, — взвизгнула Гермиона как разъяренная кошка.

— Достаточно, — объявила мадам Помфри. — Мистеру Поттеру нужен отдых. Все вон!

Я приподнял голову, чтобы увидеть, как она, Гермиона и МакГонагалл свирепо смотрят на Дамблдора.

Мадам Помфри буквально вытолкнула их и захлопнула за собой дверь перед их носом. Потом резко повернулась к нам.

— Аластор, вас это тоже касается.

— Гарри мой ученик — я никуда не пойду.

Она пристально посмотрела на него.

— Хорошо, но соблюдайте тишину и не мешайте мне работать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она чуть мягче.

— Голова болит.

— Сотрясение мозга, трещина в челюсти и четыре сломанных ребра, — тебе повезло, если это все, что у тебя болит. Возьми это, — сказала она и вручила мне зелье, которое я тут же выпил.

Голова упала на подушку секундой позже того, как я потерял сознание.

* * *

Дни сливались вместе в сплошную череду из потребления целебных зелий и применения на мне лечащих чар. Я спал, учил зельеварение и историю, и снова спал. Однажды ночью, Моуди притащил в палату мой сейф под плащом и помог мне открыть его. Мы пошипели немного с Дифи, а потом она поползла вверх по рукаву Моуди и обвила его руку. Маленькая змея утверждала, что проснулась еще вчера и очень голодна.

Я сомневался в этом. Она так объелась мышью, оставленной мной в террариуме, что бока надула.

Моуди, МакГонагалл и Помфри собрались вместе в кабинете последней, когда вошел Дамблдор, чья магия потрескивала от гнева, хотя он по-прежнему сверкал «добродушной» улыбкой. Я с трепетом смотрел, как он подходит к моей постели.

— Как ты, Гарри? — сказал он, призвав деревянный стул. Взмахом палочки он превратил его в оранжевое с фиолетовый горошек мягкое кресло, с высокой спинкой, и сел. — По-прежнему двоится зрение?

— Мое зрение в норме, профессор, но меня до сих пор мучает головная боль, — признался я, и закрыл глаза, прежде чем он попытался покопаться в моей голове. — Спасибо, что спросили. Что с Рональдом?

— Аластор пытался выгнать его, но я вмешался. Такие вещи иногда происходят, особенно если мальчики живут в одной комнате. Я не вижу никаких причин, чтобы исключить мистера Уизли из школы, и как его друг, тебе следует называть его Роном.

Конечно, как всегда, — подумал я, игнорируя замечание о друге. Я звал его Рональдом потому, что мы больше не были друзьями.

— Таким образом, ему сошло с рук то, что он напал на меня.

— Конечно, нет, дорогой мальчик. Я назначил три недели отработок под присмотром мистера Филча.

— То есть, сейчас Рональд ненавидит меня еще больше, чем прежде, — сухо сказал я.

— Нет, Гарри. Я уверен, что это просто недоразумение. Как только ты извинишься перед ним, мистер Уизли простит тебя и все будет как прежде.

— Рональд Уизли — самовлюбленный мерзавец. Он предал меня и бросил в беде. Затем он напал на меня, причем дважды. Меня не тронет его мольба, даже если он приползет через весь Большой зал на коленях, чтобы вымолить мое прощение. Ни при каких обстоятельствах я не прощу его, и не стану извиняться за свои слова. Единственное, в чем я виновен, так это в наивности. Когда это безумие только начиналось, я думал, что Рональд исправится, что он раскается в содеянном. Но я забыл, что он увидел в Зеркале Еиналеж.

— Люди меняются, Гарри.

— К сожалению, он — нет. Он все такой же завистливый маленький ублюдок, каким был три года назад. И обращайтесь ко мне «мистер Поттер», профессор.

Он вздохнул.

— Гарри, прощение — это высшая форма любви. Не замыкайся в себе и не отворачивайся от друзей из-за легкой обиды.

— Профессор, если он предал меня однажды, то сделает это снова. На этот раз это было не столько больно, сколько обидно. В следующий раз, он может сделать со мной кое-что похуже. Если Вы не заметили, я не мстил за его прошлое предательство. Я и так был близок к тому, чтобы простить его. И должен снова попросить вас не обращаться ко мне так неформально. Вы директор школы, — не одноклассник или близкий друг. Пожалуйста, сохраняйте соответствующую дистанцию.

Ткань его мантии зашуршала, и он вздохнул еще раз.

— Я сожалею, что подвел тебя, мой мальчик.

— Что-нибудь еще, профессор? — спросил я, смирившись с его панибратским обращением? — Эффект зелья от головной боли сходит на нет, — сказал я перед тем, как он пустился в длинные речи о том, что хотелось бы моим родителям.

После прочтения завещания и заявления о разводе моей матери, я знал, что, по крайней мере, один из моих родителей не был слепым поклонником Дамблдора. Я по-прежнему не имел ни малейшего понятия, что толкнуло маму на такие отчаянные меры. Учитывая то, что имя Дамблдора представлено в ее завещании в негативном свете, я бы сказал, что моя мать скорее умерла бы снова, чем позволила мне следовать за Альбусом Дамблдором, как утенку за своей матерью.

Стул заскрипел под ним громче.

— Мадам Помфри походатайствовала за отдельную палату для тебя, но, прости меня мой мальчик, — это уже слишком. Ты должен больше времени проводить со своими друзьями. Несколько дней в дружеской атмосфере — и эта неприятность забудется, все вернется в норму. Вот увидишь.

— Профессор Моуди сказал, что для учеников нормально иметь отдельные комнаты. Это написано в Уставе, — сказал я. — Мадам Помфри также хотела переселить меня из Гриффиндорской башни, потому что мои уроки с Моуди начинаются на несколько часов раньше, чем обычно встают остальные ученики. Мои ранние подъемы тревожат сожителей, а их шумные «гулянья» до поздней ночи мешают спать мне. Я ненавижу признаваться в этом. Я люблю жить в общежитии, зависать в гостиной и играть в игры со своими товарищами, но теперь многое изменилось. Я провожу большую часть своего времени за изучением дополнительных материалов под руководством профессора Моуди или за тренировками.

Конечно, он дает мне время для отдыха, но все равно мой график существенно более напряженный по сравнению с таковым у прочих учеников.

— Я не хочу мешать своим сокурсникам, сэр, — сказал я, старательно игнорируя