Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

от Тургенева. Писатель отвечает из России горьким и недоуменным письмом: «…Вы – не без хитрости, как сами знаете… Я вам предан, но есть и другое чувство, которое заставляет меня желать иметь вас возле себя… По крайней мере мне до сих пор неясно, как понять все, что было, под какую рубрику все это отнести?» То есть ничего не забыто, желал бы опять видеть ее рядом с собой, но подозревает двойную игру и недоумевает, почему их тесные взаимоотношения прекратились.

* * *

Еще в Париже, перед поездкой в Россию, Иван Сергеевич забрасывал письмами своих друзей и соседей по имениям Л. Толстого, А. Фета и И. Борисова, предлагая им встретиться всем вместе у Фета в Степановке, чтобы наговориться всласть и поохотиться. Сколько энергии положил Иван Сергеевич, чтобы уговорить своих друзей и организовать эту приятную встречу! И вот теперь свершилось – Тургенев в Спасском, Толстой, как договорено, приехал к нему, и они оба должны отправиться на следующий день в Степановку. После обеда в Спасском Тургенев, желая показать свое полное доверие гостю, передал ему рукопись только что законченного романа «Отцы и дети». Уставший с дороги и отяжелевший после обеда Толстой, пробежав глазами несколько страничек, заснул. Тургенев расстроился, однако досады своей не показал.

На следующий день мужчины отправились в имение Фета Степановку, находившееся от них в семидесяти верстах. Однако боги в очередной раз над людьми посмеялись, и вместо ожидаемой радостной встречи произошло трагическое событие – в Степановке случилась безобразная ссора между двумя великими писателями, которая едва не закончилась дуэлью!

Эту ссору между Тургеневым и Толстым подробно описал Афанасий Фет в своих воспоминаниях. Едва сели за стол с самоваром, как начался спор. Разговор зашел о благотворительности. Тургенев с гордостью рассказал, что его дочь Полинетт, которую воспитывала английская гувернантка мадам Иннис, получала каждый месяц определенную сумму, чтобы оказывать помощь «своим бедным». «Теперь, – сказал Тургенев, – англичанка требует, чтобы моя дочь забирала на руки худую одежду бедняков и, собственноручно вычинив оную, возвращала по принадлежности».

«И это вы считаете хорошим?» – спросил Толстой. «Конечно, это сближает благотворительницу с насущною нуждой». – «А я считаю, что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену».

«Я вас прошу этого не говорить», – воскликнул Тургенев с раздувающимися ноздрями. «Отчего же мне не говорить того, в чем я убежден», – отвечал Толстой. Фет хотел было изменить тему разговора, однако побледневший от гнева Тургенев уже подскочил к Толстому: «Так я вас заставлю молчать оскорблением!» И закричал (со слов Л.Н. Толстого): «А если вы будете так говорить, я вам дам в рожу».

А. Фет: «С этим словом он вскочил из-за стола и, схватившись руками за голову, взволнованно зашагал в другую комнату. Через секунду он вернулся к нам и сказал, обращаясь к жене моей: «Ради бога, извините мой безобразный поступок, в котором я глубоко раскаиваюсь». Пробормотав несколько извинительных слов Толстому, сконфуженный и расстроенный Тургенев уехал в Спасское.

Несмотря на извинение Тургенева, между бывшими друзьями назревала дуэль. Вот как описала ход событий жена Толстого со слов мужа 23 января 1877 года: «Л(ев) Н(иколаевич) встал и уехал в Богослов, на станцию, находившуюся между нашим именьем – Никольским и именьем Фета – Степановкой. Оттуда Лев Николаевич послал за ружьями и пулями, а к Тургеневу письмо с вызовом за оскорбление. В письме этом он писал Тургеневу, что не желает стреляться пошлым образом, т. е. что два литератора приехали с третьим литератором, с пистолетами, и дуэль бы кончилась шампанским, а желает стреляться по-настоящему и просит Тургенева приехать в Богослов к опушке леса с ружьями. Всю ночь Лев Николаевич не спал и ждал. К утру пришло письмо от Тургенева, что, напротив, он не согласен стреляться, как предлагает Толстой, а желает дуэль по всем правилам. На это Лев Николаевич написал Тургеневу: «Вы меня боитесь, а я вас презираю и никакого дела с вами иметь не хочу».

Воспоминания о ходе событий П. Анненкова: «На другой день Иван Сергеевич послал доверенного человека в соседнюю деревню к Толстому выразить ему глубочайшее сожаление о происшедшем накануне и, в случае если он не примет извинения, условиться о месте и часе их встречи и об условиях боя… Доверенное лицо исполнило точно свое поручение. Толстой объявил, что драться с Тургеневым он теперь не намерен для того, чтобы не сделать их обоих сказкой читающей русской публики, которую он питать скандалами не имеет ни охоты, ни повода. Извинений Тургенева он, однако же, как было слышно тогда, не принял, а вместо того отвечал письмом, которое и дало повод Тургеневу сказать: «Дело висело на волосок от дуэли, и теперь еще волосок не порвался»; он и порвался бы действительно». После обмена холодными письмами Толстой отозвал свой вызов, однако дружеские отношения между писателями прервались на долгие годы.

* * *

Несмотря ни на что в июле 1861 года в Спасском Тургенев заканчивает роман «Отцы и дети». Внешние обстоятельства, влюбленности, разочарования, ссоры – все это отступает перед радостью творчества. Он извещает об окончании написания романа друга Анненкова: «Мой труд окончен наконец. 20 июля написал я блаженное последнее слово». В конце августа Тургенев уезжает из Спасского в Москву. Там, по заведенной им традиции, он познакомил с рукописью своих ближайших друзей Анненкова и Боткина. Им обоим роман понравился, но каждый сделал свои замечания и поправки. После этого Тургенев отдает роман в редакцию «Русского вестника». Теперь время возвращаться в Париж, где его уже давно ожидает дочь. О своем возвращении он сообщает Марии Маркович, которая просит его написать о дате приезда и хочет встретить на железнодорожном вокзале. Она, как всегда, не раскрывает полностью своих карт и не признается, что в Париже не одна, а с Александром Пассеком.

По прибытии в Париж в сентябре 1861 года Тургенев едет с дочерью на неделю отдохнуть в Куртавнель, а затем снова возвращается во французскую столицу. Всю осень и зиму проводит Тургенев в Париже «мирно со своими дамами». Читая переписку Тургенева, понимаешь, что жизнь его шла хоть и мирно, но очень насыщенно – он ежедневно работал, и с парижскими знакомыми встречался, и отправлял каждый божий день по 2–3 письма своим русским корреспондентам, и музыку у Виардо слушал, и в шахматы играл, и дочь в свет выводил. Правда, с Маркович он теперь встречался реже, понял окончательно, что верить ей нельзя: говорила эта женщина одно, думала другое, а делала третье.