Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

Тургенев в Спасском жил один. Чувствовал он себя внутренне опустошенным после написания своего главного романа «Отцы и дети» и душевно одиноким. Ему казалось, что завершились ничем его отношения с Виардо, с Ламберт связывала только нежная дружба, а с Маркович не удалось построить ничего основательного. Нелегко ему и после шквала критики, обрушившегося на его голову после опубликования «Отцов и детей». Конечно, мнения не только отрицательные, есть и положительные, но они тонут в потоке обвинений автора. Писать в такой ситуации трудно. «Нового я пока ничего не предпринимал – и в голове вертятся одни сказки», – пишет он из Спасского Анненкову. «Сказками» Иван Сергеевич называл небольшие по объему лирические и нередко автобиографические произведения, как «Первая любовь» или «Довольно».

Кстати, о «Довольно». Эта повесть в полной мере отражала внутреннюю опустошенность и душевное одиночество писателя в последнее время. Это воспоминание о лучших моментах любви к женщине и о нежелании продолжать жить в мире без любви, такое существование не имело никакого смысла. Подзаголовок повести «Отрывок из записок умершего художника» ясно об этом говорит.

Тургенев рад теплой весточке, прилетевшей из дома Виардо, и решает к ним присоединиться. Он начинает срочно выискивать средства для поездки и отдыха на дорогом курорте и пишет Виардо: «Мой дядя все еще не вернулся, и я пока не смог поговорить о делах. «Поговорить о делах» означает преимущественно «просить денег», а мне они понадобятся недель через пять, если я хочу прогуляться с Диди в окрестностях старого замка в 20‐х числах августа (то есть приехать в Баден-Баден)». Чтобы раздобыть необходимые средства, он решает издать роман «Отцы и дети» отдельной книгой в количестве 2400 экземпляров, с требованием о незамедлительной выплате аванса от книгопродавца. Свою дочь он извещает, что его планы внезапно изменились, он уезжает раньше из России и направляется не к ней в Париж, а в Баден-Баден к семейству Виардо.

* * *

В августе 1862 года Тургенев прибывает в Баден, снимает там квартиру и каждый день навещает семью Виардо. Но все-таки Маркович еще занимает его мысли, и он ей пишет, хотя и подозревает, что она не свободна: «В конце сентября буду в Париже. Вы должны знать, что я к вам привязан»; «Мне кажется вам не должно быть очень хорошо»; «В конце сентября я приеду в Париж и увижусь с Вами».

В Париж к «своим дамам» Тургенев возвращается лишь в октябре 1862 года. По приезде он делает новую попытку встретиться с Маркович: «Любезнейшая Мария Александровна! Я нездоров и должен сидеть дома – зайдите ко мне вечерком – Мицкевича почитаем». Наверное, не только ради чтения Мицкевича хочет Тургенев встретиться с Маркович.

В письме от 11 февраля 1863 года Анненков извещает его, что в последних номерах «Современника» за 1863 год нет статьи, в которой не упоминалось бы о Тургеневе: «Куда ни заглянешь – критика, библиография, внутреннее обозрение, фельетоны, смесь – всё наполнено одним именем – вашим». Когда улеглась первоначальная буря негодования со стороны разночинной молодежи, то все больше стали слышаться и положительные отклики. Постепенно роман И.С. Тургенева «Отцы и дети» стал сенсацией того времени, а образ главного героя Евгения Базарова был воспринят как воплощение нового, пореформенного поколения и даже стал примером для подражания молодёжи 1860‐х годов. Свойственные Базарову бескомпромиссность, отсутствие преклонения перед авторитетами и старыми истинами, приоритет полезного над прекрасным стали идеалами первого поколения пореформенной интеллигенции.

Известность Тургенева, несмотря на критику его последнего романа, а возможно, и благодаря ей, все больше растет. Он с этого времени воспринимается в России как живой классик. Хоть и живет он в Париже, но Россию не забывает и проявляет заботу о Спасском. Школа для крестьян была открыта в 1863 году на правах частного сельского училища. Содержалась она всецело на средства, отпускаемые Иваном Сергеевичем. Он и жалованье платил, и покупал учебники и учебные пособия, отпускал дрова на отопление и пр. Когда бывал в Спасском, то сам внимательно следил за ходом преподавания; непременно приходил на экзамен, сам экзаменовал. В 1869 году для школы было выстроено Иваном Сергеевичем новое, более удобное здание. Правда, заглянув вперед, надо заметить, что и закрыл это учебное заведение через несколько лет как раз Иван Сергеевич – автор знаменитого стихотворения в прозе «Русский язык» («Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины…»). Причем закрыл по абсолютно прозаичной причине – нужны были деньги на приданое Клавдии и Марианне – старшим дочкам Виардо. Вот помещик и сэкономил на учителях, чтобы каждой из девушек к свадьбе выдать по 150 тысяч франков (на эти суммы можно было купить хорошую фабрику).

Ну а пока что с семейством Виардо продолжается сближение. Семья Виардо взялась за перевод произведений Тургенева на французский язык. Ивана Сергеевича вообще стесняло, когда за дело брался кто-либо другой, а не Виардо, для которых, по свидетельству знакомых и друзей, оно было много легче, чем для кого бы то ни было. Ведь Тургенев сам переводил, то есть набрасывал начерно или диктовал по-французски свои «вещи», а Виардо оставалось лишь выправлять их по правилам стилистической тонкости и идиоматизмов. Нужно прибавить, что Луи Виардо не только зарабатывал большие деньги на этих переводах, но оказывал и Тургеневу некоторую услугу. Без обширных издательских и газетных связей, которые Виардо пускали в ход ради сбыта своего уже товара; без литературных знакомств, которые преимущественно они доставляли Ивану Сергеевичу, переводы его произведений покупались бы издателями менее охотно, шли бы туго и популярность Тургенева во Франции не достигла бы приобретенных ею размеров. Французская публика чаще всего уклоняется от чтения иностранных писателей, тогда уклонялась и от русских, не украшенных еще модою. Чтобы приманить ее, познакомить, приучить и приручить, чтобы сделать для нее привлекательным новое литературное имя хотя бы первоклассного автора, нужно было дружное содействие издателей и критиков, недостижимое без такого практика, как г-н Виардо, посвященного во все приемы, во все ficelles (тонкости (фр.) парижской моды еще со времени своего управления труппою певцов Итальянской оперы в 1837–1840 годах…

* * *

Тургенев все больше сближался с европейскими писателями, что в какой-то мере возместило горечь от порванных связей с русскими писателями – Л. Толстым, И. Гончаровым, Н. Некрасовым. Первым в этом ряду стал Густав Флобер, с которым Тургенев познакомился 23 февраля 1863 года на одном из знаменитых обедов у Маньи в Париже. Флобер был в восхищении от мастерства Тургенева: «Меня восхищает ваша манера повествования, одновременно