Время скитальцев - Мария Чернышова

Незнакомец отставил стакан и подошел ближе, осторожно обойдя лужу рвоты. Присел на корточки. Гвоздичная вода защипала нос. Гвидо заерзал, отодвигаясь.

— Главное, не кто я, — спокойно сообщил человек. — А кто ты, Гвидо Заноза. А ты сейчас мертвец. А мертвецы слушают и молчат. Понял?

Гвидо кивнул, пытаясь прикинуть, кто таков этот самый непонятный человек. Плащ самый обычный, шарф самый обычный, пуговицы на куртке костяные, обычные. Ни за что не уцепиться вниманием, ничего не понять.

Зеленые глаза, не мигая, рассматривали Гвидо. Заноза потупился, не принимая поединка в гляделки. От гвоздичной вони мутило. Наконец человек поднялся.

— У тебя есть особые приметы? — спросил он. — Отвечай.

Гвидо выпучил глаза. Какие такие особые приметы?

— Родимые пятна, наколки, шрамы, — терпеливо пояснил незнакомец.

Неужто бесовы метки ищут? — помертвел Гвидо. — Ну точно! Да он, поди, слуга тронутого Бравенте, выбирает, тварь, кому бы пятки поджарить…

— Нет у меня ничего, — пробормотал он.

— Раздевайся, — приказал незнакомец.

— На кой ляд⁈ — Гвидо вцепился в драную рубашку, словно тонущий — в надутый бычий пузырь.

Дольчино словно только и ждал его сопротивления — отлепился от стены, встал над Занозой, руки в боки.

— Сымай рванье, крысеныш! — рявкнул он. — Зашибу!

Гвидо шмыгнул носом и потянул рубашку через голову. Вздрогнул от боли.

— Что у него со спиной? — спросил незнакомец. — Вы же сказали, что пытки не было?

— Это не мы, — ответил Дольчино. — Это его свои же так отделали. Он же вольной птицей желал быть, сам работать, старшим не платить. Вот его и проучили.

— И вы не пытались лечить?

— А на кой⁈ Он же будущий висельник!

Незнакомец поддал ногой лежащий в углу узел.

— Новая шкурка, — объяснил он. — Быстро, покойничек.

Гвидо не верил своим ушам. Однако глаза и руки не соврали: когда он развязал горлышко котомки, то обнаружил чистую рубашку, штаны и короткую куртку. Все простого покроя и невзрачного серого-синего цвета — так одеваются крестьяне и слуги.

Под гнетущим взором незнакомца смертник торопливо расстался со своим платьем и облачился в чужое, морщась, когда ткань касалась спины. Как только он затянул завязки на поясе, Дольчино сцапал его под мышки и толкнул в угол.

— Сиди и не рыпайся!

Незнакомец тем временем отвернулся от Занозы и заинтересованно обозрел лежавшего покойника.

— И кто он таков? — вопрос был задан самым будничным тоном.

— А есть разница? — буркнул Дольчино. — Все одно — мертвец.

— И все же?

— Так. Накипь людская. Торговец зельями.

— И он, — незнакомец изучал застывшее лицо — правильное, чистое и когда-то привлекательное, — как я вижу, умер… не совсем естественным образом?

Это даже Гвидо видел. Трудно было не заметить широкую полосу от ремня на шее мертвеца.

— В Низовье своей смертью редко помирают, — ответил Дольчино. — Его мои подручные в канаве отыскали, с удавкой на шее. А тут джиор А…

Он осекся, когда незнакомец предостерегающе вскинул палец. Сидящий за столом кашлянул. Имя так и не прозвучало.

— А тут джиор сказал, мол, понадобится труп. А что, не подойдет, что ли?

— Нет, — ответил незнакомец. — Вполне подойдет. Значит, торговец дурманами, говоришь? Забавно. Люблю такие иронии судьбы…

В следующий миг он достал из-под плаща крошечный пузырек с притертой крышкой и, быстрым движением откупорив его, вылил содержимое прямо на лицо трупа.

Гвидо вскрикнул. Дольчино выругался сквозь зубы. Зрелище было отвратное. Упав на синюшную кожу, капли тут же начали пузыриться и разъедать ее, обнажая мясо, а кое-где и кости. Лицо торговца дурманами до самой шеи превратилось в испещренную язвами маску, начисто утратив узнаваемость. Еще через полминуты труп приобрел приметный багровый цвет реджийского нарцисса.

— Что вы наделали? — заорал Дольчино. — Это же сожги-ягода! Эта падаль будет ядовита еще с неделю! Я не прикоснусь…

Незнакомец посмотрел на палача, словно на таракана в бокале вина. Дольчино заткнулся.

— Не вопите. Это имитация сожги-ягоды.

Он протянул пузырек Дольчино, но тот убрал руки за спину и попятился.

— Имитация, — повторил незнакомец. — Подобие. Видимость. Через две минуты он станет совершенно безвредным. Возьмите. Придется добавить на шею, грудь и руки — после того, как переоденете.

Дольчино все еще прятал ладони, недоверчиво смотря на пузырек. Незнакомец сдернул с руки перчатку. Быстро нагнувшись, он опустил палец в особенно глубокую язву. Гвидо охнул.

— Видите, — он выпрямился и предъявил палачу совершенно здоровый палец, замаранный ошметками жженой кожи. Гвидо почувствовал, что его сейчас снова вывернет.

Незнакомец медленно вытер палец о рубашку Дольчино. Тот побагровел, но промолчал и пузырек взял.

Кто сотворил такое дерьмо? — подумал Гвидо. Светло-рыжая жидкость, и, кажется, осадок на дне. Какая-то кислота, но какая, Благие, кислота может так точно подражать запрещенному зелью для мысленного освобождения⁈ Облажаешься и переберешь — познаешь Бездну на земле, говорят о сожги-ягоде бродячие торговцы-каурши.

— Что ж, любезный, — заметил незнакомец. — Советую поторопиться: ваши подопечные могут проснуться и заметить, что кто-то пропал.

— До утра не заметят, — проворчал палач. — Зря я, что ли, сыпанул в чан сонной травки…

Гвидо сглотнул, вспомнив, как кто-то из сокамерников жаловался на то, что луковая баланда имеет странный привкус. Он вертел головой, пялясь то на палача, то на зеленоглазого, и пытался обмозговать, что же такое творится. Его судьбу словно положили на весы, и Гвидо понимал, что чаша отклонилась не в сторону близкой смерти на позорном помосте, но в сторону чего-то очень странного.

— Тогда, пожалуй, все вопросы улажены, — произнес человек за столом. — Дольчино, ваше вознаграждение заждалось. Заканчиваем здесь и двигаемся дальше.

Дольчино кивнул с явным облегчением.

— Вставай, крысеныш, — рыкнул он. — Вставай!

Гвидо поднялся с колен. Зеленоглазый незнакомец взял стоявший на столе бокал и протянул Занозе.

— Пей, — приказал он.

Гвидо сжал зубы, покосившись на обезображенный труп. Дольчино рыкнул и занес было руку, но зеленоглазый незнакомец быстрым жестом отстранил его.

— Пей, мальчик, — прошептал он. — И ты снова увидишь звезды. Я могу заставить, могу влить в рот силой… но зачем?

Гвидо молча взял бокал, сделал маленький глоток. Жидкость была неприятно солоноватой и шибанула в нос, вызвав слезы. Гвидо покорился судьбе