Сорока и Чайник - Артём Скороходов

Фёдор вздохнул и уставился в окно с видом на кирпичную стену.

— В юго-восточных провинциях Каганата есть Солнечные леса, — тихим голосом сказал он. — Там живут Багровые Пчелы, которые мой народ называет Хун Фей Цинг.

Фёдор взял Чайник и налил себе кипятка в кружку.

— Варвары из Каганата одомашнили этих пчел и разводят в специальных закрытых садах. Они собирают преступников и пленников, своих и из других стран. Скупают пожилых, никому не нужных рабов, закидывают их в клетки среди Солнечных деревьев. Берут всех до кого могут дотянуться. Багровые Пчелы летают от клетки к клетке и собирают нектар из голов несчастных. Эти насекомые, кажется, не делают ничего страшного, всего-навсего забирают воспоминания. Немножко. Каждый раз, когда пчела садится на голову пленника, он забывает малюсенький кусочек своей жизни. И так раз за разом, раз за разом, в течение нескольких месяцев. Пока не забудет всё. Свою первую любовь и свой первый рассвет. Еду, что он ел, и дом, где он жил. Имя матери и имена своих детей.

Лавочник замолчал, потом тоже подлил себе кипятка в пиалу с иероглифами, задумчиво покрутил ею и потом продолжил:

— Пчелы в огромных глиняных ульях строят соты с Красным Мёдом. Специальные жрицы в алых одеждах собирают их, выжимают, а потом растапливают мёд. Его получается не так много. Некоторым только кажется, что у них много воспоминаний. Небольшая баночка высотой с ладонь — это всё, что остается от высушенной досуха души обычного человека. Красный мёд разбавляют, перемешивают с сотами, добавляют специальные травы, орехи и муку. Обжаривают. Ты знаешь, что получается в итоге.

— Хун?

— Хун, — согласился Хуань Гэ. — Это разбавленная душа человека. Люди принимают его, чтобы увидеть кусочек чужих воспоминаний. Кому-то достается встреча с прекрасной незнакомкой, а кому-то горячка, вызванная жуткой болезнью. Или странный сон незнакомого человека. Может достаться обычная радость от хорошей покупки или грусть от того, что разбил любимую чашку. Иногда вкус незнакомого блюда, иногда чье-то чужое горе.

— Разве? — удивился Фёдор, но лавочник жестом приказал ему замолчать.

— Очень редко бывает, что душа у человека крайне восприимчива к хуну. Она сама является источником. Она не видит чужих воспоминаний, она забирает энергию чужих душ, она становится огромной, но от этого берет и раскалывается сама. Я слышал о таких, но за всю свою долгую жизнь встречал только одного человека с такой огромной душой. И это ты, Фёдор Сорока. Ты тот, кто видит золотых змей. Ты тот, в ком теперь живут мертвецы. Я прав?

— Прав.

— Я сразу это понял. А раз так, то у меня есть средство, которое тебе поможет.

Хуань Гэ покопался внутри своего халата и поставил на тумбочку рядом с Фёдором небольшой пузырёк с ярко-алой жидкостью.

— Это чистый Красный Мёд. Не разбавленный и не смешанный с успокаивающими травами. Простые люди не выдерживают, когда пробуют его. Они сходят с ума, становятся кем-то другим или даже умирают. Но ты, отмеченный золотыми змеями, сможешь его выпить. Если захочешь. Но ты сам должен будешь сделать этот выбор.

— Что произойдет, когда я его выпью?

— Ты снова станешь един. Все осколки твоей души снова объединятся. Ты станешь сильнее и мудрее. Ты обретешь покой. Ты решишь все свои проблемы, спасешь всех своих друзей и накажешь своих врагов. Но потом ты тоже умрёшь.

— Умру?

— Конечно. Ничего не бывает бесплатно. Вопрос — как ты умрешь, и не более. Твоя душа разбита. Сколько у тебя голосов в голове? Два? Три?

— Пять, — мрачно ответил Фёдор. — Это если мой ещё считать.

Хуань Гэ печально улыбнулся. Похлопал по могучему плечу Фёдора сухонькой ладошкой. Потом встал и пошел к выходу.

— Раны зажили, я больше не нужен. Прощай, мой друг, — грустно сказал он. — Вряд ли мы ещё увидимся.

— Сколько я тебе должен?

— Проживи остаток жизни достойно, — ответил лавочник и, не оборачиваясь, вышел.

Фёдор посмотрел на его согнутую спину, а потом лёг и уставился на пузырёк Красного Мёда.

Глава 31

Фёдор курил в форточку, разглядывая перекошенный кирпичный забор, который закрывал большую часть вида из окна. Рядом сидел на табуретке Животное и расставлял на подоконнике армию человечков из медной проволоки.

— Всё плохо? — спросил Фёдор.

— Угу, — пробубнил робот, отодвинул несколько человечков в сторону. — Наш подвал под наблюдением, на баркасе засада. На мясокомбинате вроде никого нет, но я бы не стал проверять. И так ясно. Ты нужен новой власти только мертвым.

— Бывает.

— Я видел полицейских, придурков Зюйда и Латунное Братство, которые рыщут вокруг. Последние говорят, что за тебя такую награду озвучили, что даже страшно нули считать. Но это неофициально. Официально ты мертв.

— Одна хорошая новость.

— Наши деньги были на мясокомбинате. Тех, что у нас осталось, хватит на неделю. Скажи, что ты собираешься делать?

— А ты?

— Меня никто всерьез не воспринимает, и я умею маскироваться, — Животное с гордым видом надел себе на железную голову беретку с пером. — Никто не узнает. Так что я и Чёрт с Живчиком можем уйти в любой момент. Нам ничего не угрожает. От тебя теперь надо держаться подальше, котлета. Ты теперь ядовит.

— Хочешь смыться?

— Кто? Я? Да ни в жизнь.

— Ясно.

— Ты будешь что-нибудь предпринимать? — настаивал робот.

— Буду.

— Слава Хранителю! Я в деле! Кого первого мочим⁈

В комнату вошла Анафема:

— Фу, надымили! — с недовольным личиком произнесла она.

— Это всё Животное, — отмахнулся Фёдор.

Робот хмыкнул, выпустил облачко дыма и вышел из комнаты.

— Дела у нас не очень, да? — сказала девушка и села рядом.

— Ты что, подслушивала?

Анафема кивнула.

— Прорвемся.

— Когда мы сможем уплыть из города?

— Скоро. Пару дел завершим, и в путь.

— Если нет денег, можно продать из моих вещей что-нибудь.

Анафема глядела в огонь сцепив ладони. Фёдор посмотрел на неё, потом приобнял за плечи. Девушка вздрогнула, но не отстранилась.

— Не волнуйся, — сказал он, а потом внезапно улыбнулся впервые за последние недели, — батя всё решит.

Анафема только фыркнула.

— Это все непривычно, — тихо сказала она.

— Что?

— Нет распорядка. То, что, оказывается, у меня вот такой отец. То, что мы вот так просто разговариваем, а не как… с Германом. Еще грязно тут и не убрано.

— Последнее поправимо, берешь веник и…

— Ой, вот только не надо…

— Хорошо, берешь Чёрта, и вперёд, командуй.

— Лучше Живчика.

— Хорошо, Живчика.

— Это тяжело. Он тупой.

— Ну а кто говорил, что будет легко?

Девушка махнула рукой, встала и вышла. И сразу из соседней комнаты послышался её возмущенный голос, которым она стала распекать