Сорока и Чайник - Артём Скороходов

— Историю, мой мальчик. Историю. Мы по всем фронтам проигрываем Кронлайту. И вот теперь у нас появился шанс. Вы, идиоты на «Счастливом», всё испортили. Что я вам приказывал? Но второй фрегат оказался профессиональнее и привез то, что спасет всех нас. Нашу Матушку. Теперь мы наведем тут порядок. Теперь всё будет наша Семья. Весь мир падет ниц пред ее мощью. Это только начало. Гордись, что на шажок приближаешь наступление золотого века.

— Вы сейчас серьезно? Вот эти идиоты косоглазые — это золотой век?

— Чистые? Брось, не будь глупцом. Они — это так. Топливо в костер. Матушка подарила нам Корону, детишек на всех не хватает, проще Короной трутней делать. Надел на голову, иглами черепушку пробил — и готово. Теперь, когда мы станем Императорским двором, в них нужда отпадет. Всё и так будет наше.

— Мы. Зак-кон-чил? — пропела Оса, которая появилась рядом.

— Да, Матушка, охрана подтвердит нашу версию. Уходите, мы скоро вернемся в Улей.

— А это? — Оса уставилась фасеточными глазами на Фёдора. — То самое отрод-дье? Тот, кто убил мою сес-тру?

— Да, Матушка. Это он.

— Съед-дим?

— Нет, Матушка. У него в голове личинка. Скоро пройдет срок куколки. Осталось немного. Месяц, может меньше, и родится один из Отцов.

— Воз-мож-жно. Воз-мож-жно. Отцов много. Мы пож-жертвуем.

— Да, Матушка, он еще нам поможет.

— Отрод-дье, — презрительно прозвенела Оса и пошла к выходу из комнаты.

ОН завозился, пытаясь выбраться.

— Жаль тобой жертвовать, злющий такой у тебя в голове Отец — это редкость, — сказал Улицкий. — Он из другой ветви, мог бы нам пригодиться. Но не будем рисковать. Ты поможешь нам по-другому. Всё равно тебе осталось пару недель.

К Улицкому подошли пара окровавленных охранников, которые теперь преданно смотрели на обер-полицмейстера.

— Убийца! — громко произнес Улицкий, указывая на Фёдора. — Мерзавец убил Императора! Смерть!

— Убийца! — закричали охранники, достали кортики и пошли к клетке с Фёдором.

— «Если не сейчас, то уже никогда», — сказал Чайник.

ОН ПРОСНУЛСЯ!

ОН ПРОСНУЛСЯ!

ОН СНОВА НА СВОБОДЕ!

Громкий скрип разрываемых цепей и вырванных металлических прутьев.

ОН НА СВОБОДЕ!

Отвратительный запах крови.

ОН ПРОСНУЛСЯ!

Бессвязные крики, в комнату вбегают еще люди.

Фёдор провалился в чёрное ничто. Там где-то ОН рвал, ломал кости и уворачивался от выстрелов. Фёдор чувствовал, как там, вдалеке, болят его ноги от безумной скорости, связки просто не выдерживали. Болит тело, в которое кто-то воткнул кортик. Болят пальцы, которые одним ударом ломают чужие кости.

«Наверное это конец».

«Бей их! БЕЙ!»

«Может и правильно».

«Ахаха! Наш Бельзебоб красавец!»

«… и никакого смысла в этом всем не было…»

Фёдор потерял счет времени. Наверное, это и есть смерть. Просто чёрное ничто. В котором ты засыпаешь и просто больше никогда не просыпаешься. Это было спокойно, и стало на всё плевать.

«Это еще не конец», — сказал голос Чайника.

Вот глупости не говори.

«Открой глаза».

Отстань.

— Открой глаза, — потребовал голос и ударил его по щеке.

Черное небо с низкими черно-оранжевыми тучами. Плеск волн. Где он?

Фёдор лежал на берегу канала. Его мокрая одежда покрылась инеем. Руки и ноги не слушались. Взгляд никак не мог сфокусироваться. Над ним склонилась Инга. Она была всё такая же красивая и молодая, как тогда, когда он ее встретил. Она размахнулась и отвесила еще одну пощечину Фёдору.

— А ну пришел в себя! — довольно агрессивно сказала она.

Нет, это не Инга. Та не была такой злой.

— Он жив! — крикнула она куда-то назад.

Это Анафема. Характером точно в меня, подумал Фёдор. Над ним склонился Живчик, аккуратно поднял тело, покрытое инеем, и куда-то понес. Фёдор снова провалился во тьму.

* * *

— Терпеть, терпеть, — сказал Хуань Гэ, тот самый продавец жиньше, у которого Фёдор покупал хун. — Терпеть, — повторил он и продолжил покрывать тело Сороки остро пахнущей мазью.

— Опять ты, — тихо произнес Фёдор.

— Сейчас будем ставить иглы и спать. Спать, Фёдор. Тебе надо больше спать. Выпей отвар черных грибов и хуна.

Над ним склонилась улыбающаяся рожа Животного и встревоженное лицо Анафемы. Золотые змейки заструились по стенам, потом подползли к Фёдору и стали кусать его. Это было больно, но потом приятно. Его глаза закрылись, и он снова провалился в забытье.

* * *

Лосбуржский вестник пестрел заголовками:

«Император мертв!»

«Кабинет министров объявил о введении Чрезвычайного Положения в Империи!»

«Император умер. Да здравствует Император! Наследник принял имя Николай Четвертый!»

«Утверждена Конституция. Что это значит для Империи? Скоро пройдут выборы в первую Палату Представителей».

«Конституционная монархия. Что изменится в Империи Урсуловичей?»

«Заговорщики! Цареубийца Фёдор Сорока погиб, но, к сожалению, нанёс свой ядовитый удар».

Фёдор посмотрел на литографию, где был изображен новый Император. Совсем еще молодой парень. Рядом с ним улыбался новый Канцлер Империи — Улицкий. За его спиной Фёдор разглядел изрядно повзрослевшего Гюнтера Кузнецова. И этот здесь.

Газета раздраженно полетела на пол, а Фёдор болезненно скривился. Болело всё тело, к тому же под бинтами ещё и всё ожесточенно чесалось. Небольшой склад, на котором они иногда хранили товар, стал их новым пристанищем. С мясокомбината пришлось уходить, назад на Литейный тоже было нельзя.

— И вот что теперь делать? — раздраженно произнес Сорока.

— С чем? — спросил Животное, который сидел рядом прямо на полу.

— Со всем.

— О! Это просто. Ничего.

В комнату зашла Анафема в простом домашнем платье. Она поставила рядом с Сорокой тарелку с куриным бульоном и мрачно приказала:

— Ешь.

— Я бы на твоем месте послушался, — усмехнулся Животное и принялся вязать человечков из медной проволоки.

Под суровым взглядом дочери Фёдор отпил горячего бульона. Анафема чуть подобрела, а потом села рядом и внимательно уставилась на Фёдора.

— Чего?

— Расскажи мне о ней, — тихо произнесла она.

— О ком?

— О маме.

Фёдор тяжело вздохнул. Спина под повязками зачесалась просто невыносимо.

— Расскажи, — снова попросила Анафема.

— Она была очень красивая. И красиво пела, — сказал Фёдор и замолчал.

— Ещё.

— Она любила зелёный цвет. А когда злилась, её глаза сверкали как у Бельзебуба.

Девушка улыбнулась, потом положила кулак под щеку и потребовала:

— Ещё.

* * *

За последние дни склад принял почти приличный вид. Анафема заставила големов убрать весь мусор. Чёрт где-то украл веник и за это был назначен дворником. Сначала он подмел комнату, где они жили, а потом под тоталитарным управлением девушки занялся двумя остальными. Животному было приказано повесить нормальную дверь, а потом ещё одну на соседнее помещение, которую под личную горницу заняла Анафема. Она заставила Живчика натаскать воды и притащить ещё одну печь. Чёрту девушка не