«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин

Докладная записка Н.А. Вознесенского И.В. Сталину с просьбой предоставить работу. 17 августа 1949

[РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 5. Л. 96]

9 сентября председатель КПК М.Ф. Шкирятов направит Маленкову предложение КПК исключить Вознесенского из состава ЦК ВКП(б) и привлечь к судебной ответственности за утрату документов Госпланом СССР. Судьбу Вознесенского решило постановление Политбюро «О многочисленных фактах пропажи секретных документов в Госплане СССР» от 11 сентября 1949 года147. Этим постановлением утверждались представленные Комитетом партийного контроля при ЦК предложения.

Тогда же Политбюро приняло решение внести на утверждение пленумом ЦК вопрос об исключении Вознесенского из состава ЦК. 12–13 сентября решением пленума Вознесенский будет исключен из ЦК, причем голосование будет проведено опросом. 27 октября 1949 года Вознесенского арестуют.

В деле Вознесенского в полной мере отразился избирательный характер сталинского правосудия. В феврале 1953 года на рассмотрение Постоянной комиссии ЦК по внешнеполитическим вопросам будет вынесен проект постановления ЦК «о фактах преступно-небрежного отношения к хранению секретных документов и материалов» со стороны ряда работников МИД СССР. Спектр предложенных наказаний ограничивался административными мерами и варьировался от «постановки на вид» до «строгого выговора» и освобождения от занимаемой должности. Об уголовном преследовании речи даже не шло148.

В литературе утверждается (правда, без ссылки на документальные источники), что «с целью получения вымышленных показаний о существовании в Ленинграде антипартийной группы Г.М. Маленков лично руководил ходом следствия по делу и принимал в допросах непосредственное участие. Ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания»149.

В сентябре 1950 года в Ленинграде состоится судебный процесс. На выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР к смертной казни будут приговорены шестеро обвиняемых: Н.А. Вознесенский, А.А. Кузнецов, П.С. Попков, М.И. Родионов, Я.Ф. Капустин, П.Г. Лазутин. Причем предложения о мерах наказания будут заранее согласованы со Сталиным150. 1 октября 1950 года, через час после вынесения приговора, все шестеро будут расстреляны. Других обвиняемых приговорят к различным срокам тюремного заключения.

«Зачистка» Ленинграда на этом не закончится. В 1950–1952 годах Военной коллегией Верховного суда СССР и Особым совещанием при МГБ будут осуждены и приговорены к расстрелу и различным срокам заключения 214 человек, из них 69 – «основных обвиняемых» из числа партийных и советских работников Ленинграда и 145 человек – их близких и дальних родственников. Кроме того, двое умерли в тюрьме до суда. 23 человека из числа осужденных были приговорены к высшей мере наказания151.

Назначенный секретарем обкома Андрианов обеспечит чистку рядов, в результате которой более 2 000 работников будут освобождены от занимаемых должностей, подвергнутся тем или иным формам преследования. Гонения коснутся не только представителей партийного и советского аппаратов управления. Поменяют руководство силовых структур Ленинграда, командный и политический состав Ленинградского военного округа. Репрессированы будут и «бывшие» ленинградцы, такие, как первый секретарь Крымского обкома партии Н.В. Соловьев, второй секретарь Мурманского обкома партии А.Д. Вербицкий и многие другие.

Интенсивность и масштабность предпринятой в рамках «ленинградского дела» атаки на кадры, вероятно, в существенной степени объясняет имевший место в 1948 году эпизод, о котором рассказывает в своих воспоминаниях А.И. Микоян: «Как-то Сталин позвал всех, кто отдыхал на Черном море в тех краях, к себе на дачу на озере Рица. Там при всех он объявил, что члены Политбюро стареют… Показав на Кузнецова, Сталин сказал, что будущие руководители должны быть молодыми… и вообще, вот такой человек может когда-нибудь стать его преемником по руководству партией и ЦК». «Это, – отметил Микоян, – конечно, было очень плохой услугой Кузнецову, имея в виду тех, кто втайне мог мечтать о такой роли»152.

Точно так же, по ряду свидетельств, Сталин высказывался и о Вознесенском – как своем преемнике по государственной линии. Желая того или нет, но Сталин прямо указал на мишени для атаки со стороны возможных конкурентов. Сигналом для ее начала станет смерть Жданова, патронировавшего в той или иной мере выходцев из Ленинграда, даже если они сами так и не считали. Смерть настигнет Жданова в начале сентября 1948 года во время его отдыха на Валдае. «Немедленно оживился Маленков – Сталин вернул его в Секретариат ЦК из Совмина», – зафиксировал Микоян. И заметил, что Маленков, «наверняка сговорившись с Берия, стал интриговать». Существо интриги, в интерпретации Микояна, заключалось в том, что реанимировалась идея региональных бюро ЦК, Сталину было предложено создать Дальневосточное бюро во главе с Кузнецовым. Вполне возможно, что в этом и заключались действительные цели этой интриги: скомпрометировать Кузнецова в глазах Сталина и «сослать» на Дальний Восток. «Это могло спасти Кузнецова», – отмечал Микоян. По его предположению, Абакумов, по заданию Берии или собственной инициативе, начал собирать компромат на Кузнецова и «к концу 1948 г. в Политбюро стало известно, что Сталин согласился на то, чтобы снять Кузнецова с работы в ЦК».

Ленинградская группа являлась самой заметной неформальной номенклатурной сетью, зримо представлявшей новый уровень консолидации класса управленцев. Неизбежно возникавший конфликт интересов между такими группами и центром в условиях сталинской модели управления мог разрешаться средствами «перетряски» аппаратов, не исключавшей и репрессивные акции. В последнее время в «ленинградском деле» многие усматривают еще и национальную подоплеку, трактуя его как акт подавления Сталиным проявлений тенденции русского национального самоопределения, поскольку в ходе разбирательств представителей ленинградской группы станут в том числе обвинять в стремлении создать Российскую коммунистическую партию с целью противостоять ЦК153. Действительно, председатель Совмина РСФСР М.И. Родионов 27 сентября 1947 года направил Сталину записку с просьбой «рассмотреть вопрос о создании Бюро ЦК ВКП(б) по РСФСР». Создание бюро, считал он, являлось необходимым «для предварительного рассмотрения вопросов РСФСР, вносимых в ЦК ВКП(б) и Союзное Правительство, а также для обсуждения важнейших вопросов хозяйственного и культурного строительства РСФСР…»154 По мнению А.Н. Поскребышева, этот вопрос был интерпретирован Маленковым и Берией «как вражеская вылазка против ЦК партии»155.

Следует, однако, иметь в виду, что для Сталина «национальные» и иные операции имели политический смысл, они были направлены не против этносов или этнических групп, их самосознания или культуры как таковых, они всегда преследовали цель устранить политические угрозы существованию режима. «Русский вопрос» в постановке ленинградской группы стал для Сталина еще одним маркером в ряду других, которые указывали на слишком большие риски для режима личной власти, возникавшие в результате амбициозных действий ленинградской группы, а также политического и аппаратного веса, который эта группа обрела.

Вопрос о роли Маленкова в «ленинградском деле» будет поставлен на июньском 1957 года пленуме